Александра Маринина: Я очень слабовольная, знатный прокрастинатор

— Как вы относитесь к некоторому делению литературы на мужскую и женскую?

— Как можно относиться к глупости? Это результат шаблонного мышления. Когда говорят «женская литература», что имеется в виду? Что ее читают больше женщин, чем мужчин, или что ее написала женщина, или что там главная героиня женщина? Тот, кто бросает в воздух фразу «женская литература», сам не понимает, какой из этих трех критериев он положил в основу деления. Агата Кристи — женский автор? Про ее героиню мисс Марпл читают не только женщины.

— А как относитесь к модным нынче феминитивам, например «авторка»?

— Режет слух. Это из той же оперы, что и «врач» — слово мужского рода, несклоняемое по родам, безотносительно к гендерной принадлежности носителя. Но время покажет: глупость не приживется.

— Почему вы перестали на какое-то время писать детективы и переключились на семейные саги?

— Не перестала. Стала перемежать детективы с другими романами. Исключительно по настроению. Я человек настроения, в конце концов пенсионер, у меня нет начальников, что хочу, то и делаю. Хочу — пишу детектив, хочу — семейную сагу.

— А почему стали интересны психологические романы?

— Не знаю. Но очень хорошо помню, что у меня дома был журналист, который брал интервью и спросил: не хочу ли я попробовать себя в другом жанре... А я искренне и горячо говорила, что мне чрезвычайно комфортно в рамках детектива, что никакого другого жанра мне не надо. Все, что я хочу сказать читателю, я могу сказать в рамках детективной истории. Я была честна в этот момент. Но однажды утром проснулась и подумала: а почему бы и нет? Что произошло за ночь в моей голове — я не знаю…

— Многие творческие люди заводят блоги как площадку для высказываний без посредников. Как вы к этому относитесь?

— Себя я в этом не вижу. Зачем? Все, что я хочу сказать, могу сказать в книге. А позиционировать себя как человека, чьи мысли кому-то интересны настолько, что каждый день их будут читать… Извините, у меня нет такого самомнения.

— Кем бы вы были, если бы не стали юристом и писателем? Музыкантом, спортсменом?

— Спорт однозначно нет, так как преподаватели музыкальной школы все попытки моих родителей отдать меня на волейбол и баскетбол из-за роста пресекли. Потому что в игре на фортепиано этого нельзя, закрепощение кисти идет, а она должна быть мягкой. Я бы стала теоретиком кино, киноведом.

Люблю критические разборы. Читала все, что было издано Туровской, все сборники зарубежные о кино, аналитические, выписывала «Советский экран», «Искусство кино»... Книга «История киноискусства» Жоржа Садуля у нас дома была изучена сверху донизу.

— Вы когда-то сказали, что начали писать в качестве психотерапии, выливать на бумагу то, с чем были не согласны в системе. А что вами движет сейчас?

— Страх остановиться. Потому что застой — это порочный путь. Я знаю свой характер. Я очень слабовольная, я знатный прокрастинатор. Поэтому если я позволяю себе неограниченную паузу, это плохо заканчивается. Придумала себе обманку, чтобы было не так страшно начинать первую строчку. Есть такая хитрость — нужно открыть пустой файл, написать слово «наброски» и кусочек из середины — описание персонажа, его биографию. Потом можно в этом же файле продолжать.

СПРАВКА

Настоящее имя — Марина Анатольевна Алексеева. Родилась 16 июня 1957 года во Львове. В Москве живет с 1971 года. В 1979 году окончила юридический факультет МГУ имени Ломоносова. Кандидат юридических наук. В 1995 году Марининой была присуждена премия МВД России за лучшее произведение о работе российской милиции.

Читайте также: Денис Драгунский: Слава отца не позволяла мне заниматься писательством