А ну-ка, братцы, пли! Господь нас не оставит

Бородинское поле уже неделю как свободно от снега. Осталась жухлая прошлогодняя трава, посреди которой островками возвышаются многочисленные памятники боям 1812 и 1941 годов. Есть и впадины — старые окопы, опоясывающие ключевые позиции.

Чувствую себя Пьером Безуховым, приехавшим в действующую армию. Ничего не понятно: где войско наше, а где неприятельское? Где вообще люди? До самого горизонта никого. Только изредка — ружейная пальба.

— Скучно как-то, — говорит 10-летняя дочка. — Если бы на конях скакали да из лука стреляли, как во «Властелине колец»...

— А вы поезжайте по полевой дороге, там все увидите! — советует проезжающий мимо немолодой всадник. Одежда на нем — точно не наполеоновских времен: солдатский ватник цвета хаки и шапка-кубанка. Скорее, это «пришелец» из конницы Льва Доватора времен Великой Отечественной...

— Только не знаю, проедете ли! Улыбается, пришпоривает коня и исчезает.

Следуем за ним — хотя по раскисшей дороге это, конечно, опрометчиво. Доезжаем почти до середины поля, а дальше — пешком. Потому что есть реальная опасность увязнуть. Распутица...

И вот они появляются — кавалеристы. Развернутым строем идут через поле на рысях две группы, в каждой человек по 10–15. Красавцы: и французские кирасиры, и русские гусары, уланы «с пестрыми значками». Рядом с ними — пехота: егеря, гренадеры.

Если не знать, которая форма чья, разобраться, кто здесь наши, кто враги, почти невозможно.

— Ну как же, у наших форма зеленая, а у французов синяя! — просвещает дочь.

Так-то оно так, конечно, но не у всех ведь! У некоторых кавалерийских полков была и синяя...

Да и к тому же все общаются друг с другом, перешучиваются на родном нашем языке...

— Ну, Коля, сейчас мочить вас будем, держись! Расходятся по двум небольшим лагерям, залегают (некоторые — в прямом смысле) на позиции.

— А что, друзья, не хотите ли пострелять? — подходит высокий бородатый весельчак Дмитрий Егоров в форме русского 20-го егерского полка.

— Благодарю, сударь! (вот ведь забыл — шляпу полагается приподнимать, раскланиваясь, а кепку? Приподнимаю на всякий случай) — Взводи курок; не бойся, заряжено холостым. В людей не направляй, лучше в сторону — ну, с богом! Бабах! Кремневое ружье стреляет не хуже современного охотничьего. Правда, заряжать замучаешься — даже со сноровкой это занимает полминуты.

Дочка стрелять отказалась — не любит шума, все еще предпочитает лук.

Атака легкой кавалерии

 — En avant! — командный крик с позиций «французов».

Иноземная команда усиливается «русским командным», и конница «неприятеля» устремляется к нашему лагерю.

Очень страшно, оказывается, стоять под перекрестным обстрелом, пусть даже холостым, и еще страшнее, когда на тебя скачет конница. Даже если знаешь, что они не собираются топтать тебя копытами.

Несколько солдат, в том числе знакомый нам егерь Сергей, лежат на земле «мертвыми». Смотрят в бескрайнее чистое небо — точь-в-точь то самое, которое описывал Лев Толстой.

Небо над Бородино.

— Хорошо, братцы, полежать-то! — подмигивает веселый егерь. — Весна! На земле осталась пика одного из кавалеристов. Он подъезжает за ней, я помогаю ее поднять — но лошадь не хочет подходить близко к незнакомцу. Приходится воткнуть ее в землю и отойти.

За всем этим наблюдают дамы в английских костюмах для верховой езды середины XIX века. Они здесь гости, как и пожилой усач в советской кубанке, — но все равно свои люди. Реконструкторы, какой бы эпохой они ни занимались, понимают друг друга куда лучше, чем «цивильная» публика.

Канны в овраге

Вторая часть маневров: русская армия ушла неизвестно куда, «французы» преследуют ее через небольшой овражек.

Здесь был правый фланг русской армии в 1812 году, в 1941-м тоже было «горячо»...

— Урррааааа! — внезапно бешеная пальба и крики из овражка, «французы» едва ли не галопом удирают — но только частично. Остальные в плену.

Русская пехота окружила их с флангов и разгромила — почти партизанская, но классическая тактика. Как Ганнибал при Каннах.

— Приветствую! Отличный денек! — машет рукой проезжающий мимо конный егерь. Узнаю не сразу: это директор столичного ГосНИИ реставрации Дмитрий Антонов. Среди военных реконструкторов, занимающихся «наполеоникой», вообще довольно много серьезных людей, прежде всего связанных с культурой. В Военно-историческом обществе состоят и министр культуры России Владимир Мединский, и глава столичного Департамента культурного наследия Александр Кибовский.

Однако если кто-то подумал, что «наполеоника» — это игра, в которую играет «начальство», то зря.

Скорее, наоборот: активные люди, уже не первый десяток лет участвующие в реконструкциях, «доросли» до серьезных чинов.

Кровь и грязь

По команде линия пехотинцев ложится прямо на еще не подсохшую землю, в грязь, — в красивых мундирах, каждый из которых шьется неделями, а то и месяцами, и стоимостью со среднюю зарплату по России. Ложится, чтобы понарошку стрелять холостыми патронами в добрых знакомых, с которыми сразу после маневров отправятся в теплую «зимнюю квартиру» праздновать начало сезона.

Небольшой отдых — и вперед, марш-броском на 3–4 километра, с правого фланга 1812 года на левый. Свис тят дудки, бьет барабан, весело и задорно ругается по-французски кавалерист.

Люди улыбаются.

— Кто же победит?! — мою дочь захватила баталия.

За полем, которое кажется бескрайним, смотрят орлы с обелисков-памятников. Которые не дают забыть, что гусарское веселье — это своего рода бравада, игра. За которой стоит та кровь, которая пролилась здесь больше двухсот лет назад.

Пролилась — но осталась в нас всех.   

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Валерий Климов, директор музея-заповедника «Бородинское поле»:

- В этом году наше сотрудничество с военно-историческими клубами заметно расширилось. Помимо традиционных больших реконструкций Бородинского сражения 1812 года (в первые выходные сентября) и «Москва за нами» (в конце октября, по мотивам битвы за Москву 1941 года), у нас запланировано множество более камерных реконструкций и маневров. В этом году хотелось бы отметить две даты: 23-35 мая, когда у школьников завершается учебный год, здесь пройдет большой военно-исторический праздник, аудиторией которого как раз и станут подростки. А летом мы воспроизведем здесь первую в истории России военную реконструкцию: празднование государем Николаем I 25-летия окончания зарубежных походов Русской армии в 1839 году. Тогда на Бородинском поле был построен царский дворец, который только сейчас восстанавливается после разрушения в Великую Отечественную войну, а в реконструкции битвы участвовало до 150 тысяч солдат. У нас такого масштаба, конечно, не будет, но зрелище все равно должно быть впечатляющим.

СПРАВКА «ВМ»

Сколько стоит стать гусаром

Кремневое ружье (новое, легализованное) — 25-50 тысяч рублей.

Кираса — 30-40 тысяч рублей.

Комплект формы офицера любой из армий, включая белье, обувь и головной убор — 40-70 тысяч рублей.

Холодное оружие демилитаризованное (сабля/палаш) — 20-25 тысяч рублей.

СМОТРИТЕ ФОТОГАЛЕРЕЮ