Дарья Варденбург: Все надо делать хорошо

[i]Всем известно, что детские писатели терпеть не могут детей. Дотошный наблюдатель за детьми Корней Чуковский строчил доносы на пятилетних мальчишек, абсурдист Даниил Иванович Ювачёв (Хармс) не раз признавался, что «всегда уходит оттудова, где пляшут дети», предпочитая общество молоденьких дам. Слухи о том, что советские детские писатели были первыми циниками и матерщинниками, не раз достигали моих ушей, и нет у меня поводов сильно не доверять им (слухам). Так что ничего удивительного, что о детских писателях у меня сложилось какое-то нелицеприятное мнение. Стало интересно: сможет ли детский писатель Дарья Варденбург, автор приключенческой трилогии об Ульяне Караваевой, его поколебать?[/i][b]– Дарья, ты любишь детей?[/b]– Нет. ([i]Видя мои округленные от ужаса глаза, смягчает позицию[/i]). Некоторых детей люблю, так же, как и некоторых людей в целом.[b]– То есть ты к детям как к людям относишься? Ну, как к личностям, а не сюси-пуси?[/b]– Конечно![b]– И с какого возраста они для тебя как люди?[/b]– С любого. Хотя, пока еще не говорит – наверное, нет…[b]– А что ты о них знаешь?[/b]– Они мне интересны, и этого достаточно.[b]– Ты для – и о каких детях пишешь?[/b]– Я пишу для себя и никаких «маленьких читателей», когда придумываю книжку, себе не представляю. Пишу про тех детей, с которыми мне хотелось бы дружить.[b]– А Ульяну свою любишь?[/b]– Конечно![b]– За что?[/b]– Она моя героиня, как же по-другому![b]– Мне всегда было интересно, как рождаются литературные герои…[/b]– В моем случае это было почти случайно. Как-то позвонили из издательства РОСМЭН и сказали, что им понравился мой рассказ, опубликованный в журнале «Октябрь». Там было два моих рассказа – один взрослый, другой детский. Мне предложили встретиться, чтобы обсудить сотрудничество. А я знала РОСМЭН преимущественно как издательство детское, они же Гарри Поттера издавали. И подумала, что меня зовут написать какую-нибудь детскую книжку. За пару дней до встречи у меня начал накручиваться сюжет, где должен был быть взрыв, шахта, алмазы, а главная героиня – девочка. Но когда я приехала в издательство, то оказалось, что им нужен женский роман! Я отказалась, но не от замысла книги. Через месяц я встретилась с человеком из издательства «Азбука», и он мне рассказал, какие у них детские книги выходят. Я спросила, почему они не издают русских авторов. А он ответил, что их просто нет. Я призналась, что как раз пишу книжку для детей и через полгода им пришлю. Что и сделала.[b]– Ульяна, на мой взгляд, воплощает все необходимые для современной героини качества: немногословность, склонность к авантюризму, преданную любовь к ближним и справедливость по отношению к остальным, умение готовить… Можно ли сегодня воспитать ребенка с такими качествами?[/b]– Лучше всего, когда все это делают родители, а дети смотрят на них – и делают так же.[b]– Ульяна – это твой портрет в детстве?[/b]– В какой-то степени. Мне всегда хотелось кого-нибудь спасти. Или с кем-то подраться. Наш класс такие побоища устраивал! Тридцать человек лупили друг друга где-нибудь на школьном дворе, причем трое на одного – обычное дело. Казалось, лучше умереть, чем сдаться или заплакать.[b]– С какого возраста ты себя помнишь?[/b]– Лет с трех… Мы тогда снимали дачу на Истринском водохранилище, в деревнях Пятницы и Бережки. Помню, как мы идем с мамой в дождевиках по полю, а трава – с меня ростом! В детском саду всегда играли в войну, мы с одной девочкой чуть ли не дрались за право быть пограничной собакой – почему-то двух собак быть не могло. Какой-нибудь санитаркой тоже неплохо: вытаскиваешь с поля боя раненых, подорожник им на голову лепишь.[b]– Твои первые рассказы никак детскими не назовешь. Они адресованы ровесникам. Отчего тебе вдруг стало интереснее общаться с теми, кто младше тебя?[/b]– Да нет, мне всякие люди интересны. Просто в какой-то момент понимаешь: во многих взрослых столько всего за жизнь скапливается, что говорить с ними – все равно что помойку разгребать. А с ребенком можно просто во что-нибудь играть или сказку придумывать, и вы оба будете чувствовать себя как родные, даже если познакомились пять минут назад.[b]– А как тебе было в Литинституте?[/b]– Да я туда случайно попала, мне сначала не нравилось, я прогуливала много и даже хотела бросить. Поняла, что мне надо заниматься литературой, уже после третьего курса. Ничего особенного не произошло, просто в какой-то момент все встало на свои места.[b]– Как полагаешь, почему сейчас такая скудная ситуация в детской литературе?[/b]– Не знаю почему, но в ней действительно ничего не происходит![b]– И ты что же, с нетерпением ждешь конкурентов?[/b]– Пожалуй.[b]– Ты, наверное, с детства пыталась писать. Помнишь ли свои первые рассказы?[/b]– Как-то, уже учась в институте, я нашла свой детский рассказ, написанный на альбомном листе. Наверное, в первом классе. Он назывался «Случаи медвежат». Медвежата попали в метель, и у них повыпали лапы, а потом они пришли домой и сели пить чай. В детстве я писала так: понравится какая-нибудь книжка – сажусь и пишу нечто подобное. Прочитала «Мастера и Маргариту» – взялась за свой вариант, где Воланду было 14 лет… Конечно, мало что я дописывала до конца.[b]– Как ты относишься к такому суждению: для детей надо писать так же, как и для взрослых, только лучше?[/b]– Думаю, что для всех надо хорошо писать. Все надо делать хорошо: и книги, и табуретки, и сапоги…[b]– А правда ли, будто хорошая детская литература – это та, которую интересно читать и малышам, и подросткам, и даже взрослым?[/b]– Правда. Например, книги про Мумми троллей, Карлсона, Пеппи Длинный чулок, «Денискины рассказы», весь Толкиен, Юрий Коваль…[b]– Мне показалось, что Караваева чем-то похожа на Пеппи длинный чулок…[/b]– Когда я писала, то об этом не думала, но недавно перечитывала Астрид Линдгрен, и мне тоже показалось, что нечто похожее есть: Пеппи – самостоятельная, живет одна, папа у нее пропал без вести, мамы нет. Она живёт с обезьяной и с лошадью, а Ульяна – с вороной и с кротопсом. Пеппи – выдумщица, она очень эмоциональная. А Караваева серьезней, она не болтает попусту, но у нее приключения опасней, потому что мир стал другим.[b]– Насколько сложно писать в ритме, заданном издательством?[/b]– Я сама определяю сроки сдачи текста. Самое главное – не торопиться и не расслабляться.[b]– Хотела бы ты стать автором целой серии, вырастить из Ульяны детектива или чтото в этом роде?[/b]– Нет, будет только три книги. Ясно же, что все эти затянутые продолжения, вроде «Приключений Индианы Джонса в детстве», совсем не то, что настоящие приключения. Так, фигня какая-то…