Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту
Сторис
Михаил Булгаков

Михаил Булгаков

Почему раньше кошек заводили гораздо реже?

Почему раньше кошек заводили гораздо реже?

Республика Дагестан. Часть2

Республика Дагестан. Часть2

Дневной сон

Дневной сон

Каток ВДНХ

Каток ВДНХ

История «Вечерней Москвы»

История «Вечерней Москвы»

Республика Дагестан

Республика Дагестан

Медленный туризм

Медленный туризм

Осенние блюда

Осенние блюда

Маяковский и «Вечерняя Москва»

Маяковский и «Вечерняя Москва»

Наезд

Общество
Наезд

[b]Миг после жизни[/b]Все помнится абсолютно четко, как, наверное, бывает только перед смертью или на документальном фото. Светит солнце, мы с Юликом стоим, взявшись за руки, на автобусной остановке. У него за спиной рюкзак, в котором лежит только что купленная в магазине книжка, и он жаждет прямо на остановке достать и читать ее. Мой Бублик (так я его зову с момента рождения, потому что он был розовый и круглый, и вообще он всегда был абсолютно МОЙ) сияет от радости и предвкушения. Светит солнце, и нам обоим хорошо, потому что мы едем домой. Вот уже виднеется наша маршрутка, загорелся «зеленый» светофор, и я говорю: «Cейчас будем садиться».А дальше вот что: я вижу несущуюся прямо на нас машину. Потом наступил мрак.Я проснулась в этом мраке и вдруг осознала, что мой ребенок погиб. Это была абсолютно четкая, ясная мысль. Я в один миг пережила его смерть и только сейчас, спустя месяцы, поняла, что ничего кошмарнее этого момента в моей жизни не было. Потом мне рассказывали, что я ползала по грязному ноябрьскому снегу, из носа у меня текла кровь, и я громко кричала: «Где мой ребенок? Я ничего не вижу!» Он лежал на спине, теплый, живой, хлопал ресницами, огромными, как у девочки. «Что с тобой?» — «Не знаю. У меня нога болит. Наверное, я ее сломал», — родной голос долетал урывками, как из тумана.«Скорая» не ехала мучительно долго. Он жаловался на боль, но не плакал, а я твердила, как заклинание: «Я тебя люблю, я тебя не брошу, у нас все будет хорошо»… [b]Наше 11 сентября[/b]Тебе вставили в ножку, сквозь тонкую косточку, огромный железный штырь – этот уродливый агрегат называется «вытяжка», и он висел на твоей ноге полтора месяца, — а ты, бледный, худой, измученный высокой температурой, уколами, капельницами, улыбался и дарил мне самолетики с надписями: «Мамочке от Юлика. Я тебя люблю!»Боже мой, и я тебя люблю.Потом ты ковылял на костылях: тебе было больно ставить больную ножку на пол, но сильнее боли было желание ходить. И ты научился прыгать, как кузнечик, и даже подниматься и спускаться по лестнице на этих жутких, неудобных ходулях.Как-то я плакала, глядя, как ты прыгаешь в туалет. «Мам, ты чего плачешь?» – «Мне тебя жалко». —«Почему?! Ведь я хожу! Хожу!!!» То, что случилось с нами тогда, на автобусной остановке 17 ноября, стало нашим маленьким 11 сентября, нашим личным северо-осетинским селем, нашей лавиной, накрывшей внезапно, жестоко и беспощадно....За рулем — молодая женщина, совсем недавно получившая права. Она собиралась выехать со двора на проезжую часть, лихо газанула, развернулась… И первым, в кого врезался железный бок ее авто, был мой ребенок.[b]Кто тебя обидел?[/b]Прошло 10 месяцев. 9 из них я не работала. Не могла физически, не могла морально: на кого оставить беспомощного ребенка, который нуждался не просто в помощи и уходе, услугах сиделки, – с ним надо было заниматься по школьной программе, кормить, развлекать бесконечными конструкторами и играми, чтобы он не впал в отчаянье и тоску. И я, качаясь и хватаясь за перила лестницы (лифт в больнице – только для персонала!), ходила к нему каждый день, потому что понимала: в любом случае надо быть рядом. Если и оставался в жизни какой-то смысл, то он лежал в детском хирургическом отделении, вытянув перед собой забинтованную, распухшую ногу… Скучно и тяжко описывать все походы по врачам, юристам, следователям, поездки на судебно-медицинскую экспертизу, ВТЭК, вынесшую заключение, что мой мальчик теперь — инвалид.Мучительно вспоминать то, как я все время что-то предпринимала, дабы получить помощь: деньгами, лекарствами, продуктами, консультациями. В то время я даже создала себе маленькую спасительную философию: все это – для того, чтобы понять, насколько дорога порученная мне маленькая детская жизнь.В этой философии мне мешало только одно: почему-то помощь приходила откуда угодно, порой от почти чужих, мало знакомых людей, но только не от той, что перепутала газ с тормозом. Она не звонила, не приходила, ее просто не было.Впрочем, была одна встреча в больнице. На кровати лежало мое бледное, перебинтованное, изувеченное ею сокровище, я сидела в синяках и кровоподтеках на лице, с загипсованной рукой, — этой самой рукой я подставляла ему «утку» и варила бульоны, — а она скороговоркой, глядя мне в глаза, каялась и твердила, что жизнь ее кончена, вот уже и травиться решила, и за руль больше – никогда… Мне стало немного жаль ее, глупую, непутевую, натворившую столько бед. Я даже пыталась утешать ее: мол, не надо травиться, лучше помогите исправить свои роковые ошибки. И она клялась, божилась работать в поте лица, чтобы обеспечить нас всем-всем-всем… Больше я не видела ее до самого суда. Хотя звонила ей сама: вдруг бедняга стесняется? Но она не стеснялась. Просто решила нанять адвоката, который, наверное, порекомендовал ни с кем из потерпевших не разговаривать. Так что общалась я с ее мамой, женщиной довольно решительной, и она в конце концов заявила, чтобы я оставила ее дочку в покое, «не терроризировала», «и вообще у нас в стране бесплатное медицинское обслуживание, а вымогательство – уголовно наказуемое преступление»…Был суд. Когда я приходила с очередного заседания, сын тревожно всматривался мне в лицо и спрашивал: «Кто тебя обидел?» Говорят, потерпевший остается таковым с момента происшествия и на всю жизнь. Но я не думала, что в зале суда превращусь в обвиняемую: каждая моя справка, квитанция, чек, выписка из истории болезни вызывали недоверие.«А это что за бумажка такая?» — подозрительно всматривалась в мою справку с работы о потерях в зарплате помощник прокурора. «А это что за путевки? В санаторий?! Вам разве рекомендовали? А почему санаторий так далеко? Поближе-то не нашлось?» «А почему лекарств так много? Да этим количеством можно полгорода вылечить!» [b]Не могу понять[/b]Решение суда показалось мне издевательским. Тот мизер, который по этому решению должна возместить обвиняемая, не покроет и трети реальных затрат, не говоря уже о том, что предстоит длительная (и, опять же, не бесплатная) реабилитация сына.В итоге даже костыли, с которых Юлик сначала падал в коридоре, а потом скакал на них, как заяц, и которые до сих пор стоят у нас в шкафу, — оплачивать согласно решению суда не стоит… Хотя, конечно, кое-что нам присудили. Но и эти крохи, судя по поведению обвиняемой, получить не удастся. Во всяком случае, она сделает для этого все возможное. Условный срок и лишение прав вождения на три года ее, похоже, не испугали. В суде она привычно каялась и обещала возместить все, что в ее силах. Но сил, дескать, почти нет: из имущества – только стиральная машина, зарплата (вот и справочка с работы) всего 1300 рублей в месяц... Куда вдруг делись подозрительность и недоверчивость судьи и прокурора? Откуда сочувствие к обвиняемой, которая, по словам прокурора, «глубоко раскаивается»? Я искала признаков этого раскаяния и не нашла.Что мне делать теперь, когда мы живы и уже не так больны, как прежде? Можно писать жалобы, забросать ими все мыслимые инстанции, чтобы все умеющие читать чиновники запомнили нашу фамилию наизусть. Можно опустить руки и жить по принципу: главное – мы живы. Зарабатывать деньги и постепенно отдавать долги…И все-таки я не могу понять главного. Совершить ошибку, в том числе и страшную, может любой. Но каждый может попытаться ее исправить. И каждый, кто прямо или косвенно участвует в судьбе такого оступившегося человека, может указать или подсказать ему, правильный ли он выбрал для этого путь.Я не очень верю в этот спасительный свет в конце какого-то там тоннеля. Я не видела ни тоннеля, ни света — один лишь мрак. Но дело в том, что Юлик считает иначе. Он полон жизни, которую почти 10 лет назад я ему дала. Никто не вправе отнять у него эту жизнь и это ощущение безграничной радости просто от того, что она продолжается.

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.