Искусство в подполье

[i]Обычный жилой квартал по четной стороне Липецкой улицы. Посреди окруженного домами-башнями двора – неприметная асфальтовая лента, ведущая вбок и вниз. Крутой поворот – и дорога разветвляется, приводя к двум одинаковым воротам-порталам без табличек и иных опознавательных знаков. Один наглухо закрыт, за вторым – немногословный строгий милиционер. Блюститель порядка проверяет наши документы. Мы проходим в полумрак искусственного приглушенного освещения, и тяжелые автоматические створки за нашими спинами медленно закрываются. Становится как-то не по себе.[/i][b]Кто в бункере живет[/b]Хотя бояться, в общем-то, нечего: мы – в стандартном советском убежище для гражданского населения.Сооруженное в середине 1980-х годов одновременно с застройкой микрорайона Бирюлево-Загорье, оно относится к самому позднему типу подобных отечественных проектов.По плану МЧС, на балансе которого до сих пор находится убежище, в случае применения противником оружия массового поражения (ОМП) здесь может укрыться 5,5 тыс. человек.– Ба, да это настоящий город! – непроизвольно вырывается у меня, когда я потрясенно всматриваюсь в теряющиеся где-то вдали ряды осветительных ламп.– Три тысячи триста шестьдесят квадратных метров! – гордится [b]Виктор ДАНИЛЬЧЕНО, заведующий системами жизнеобеспечения объекта[/b]. – И все функционирует: вентиляция, калориферы на воздуховодах, дизельная установка, обеззараживание воды. Прошу, пройдите сюда: туалет для всех укрывшихся в убежище, у него свои насосы для канализования отходов! Если во внешней атмосфере присутствуют отравляющие вещества, убежище обеспечивает автономную жизнь людей в течение 6 часов; в иных случаях – в течение двух суток…Подавляющее большинство подобных объектов в годы наступления дикого капитализма не устояли перед рыночным натиском, превратившись в банальные склады винно-водочной продукции. Многие большие убежища, расположенные вдоль транспортных магистралей (например, в Крылатском и возле ВВЦ), предоставили площади для автостоянок и автосервисов. Объекту на Липецкой повезло: здесь разместилось фондохранилище Государственного природно-ландшафтного и историко-архитектурного музея-заповедника «Царицыно».Как рассказывают здешние сотрудники, царицынские фонды «ушли в подполье» при одном из предыдущих директоров – отставном генерале, сумевшем благодаря большим звездам на погонах договориться с высокими чинами войск Гражданской обороны. «Царицыно» тогда было государственным музеем декоративно-прикладного искусства народов СССР, благодаря чему в убежище сформировалась богатейшая коллекция раритетов, собранных со всех 15 республик некогда огромной и дружной страны. Теперь в убежище – запасники музея-заповедника.[b]Привет от масонов[/b]– Прежде здесь главенствовал, если можно так выразиться, национально-республиканский принцип хранения, – говорит [b]заместитель директора и главный хранитель музея Лилиана ДОНСКИХ[/b]. – Теперь по современным нормам мы разместили все коллекции более понятным образом: дерево к дереву, металл к металлу, стекло ко стеклу. А заодно – кстати, первыми из музеев России – осуществили и полный государственный учет всех экспонатов (их более 30 тысяч). Кроме того, с изменением профиля музея формируются новые коллекции, связанные с эпохой Екатерины II, зодчих Баженова и Казакова. Они тоже поступают сюда, в убежище.Медленно иду по подземной улице. Боже, чего тут только нет! Гобеленовые шедевры на тему БАМа из Прибалтики. Гарднеровский и майсенский фарфор. Кавказские и киргизские ковры. Среднеазиатские чайники и таганы. Ампирная мебель позапрошлого века. Киргизская юрта. Механический соловей, беззаботно восседающий на огромном резном купеческом буфете («Хотите, заведем? Конечно, работает!»). Эстонская книга «Смерть фашистским оккупантам!», изданная в ярославской эвакуации в роскошном кожаном переплете (тоже, между прочим, прикладное искусство, едва ли не утраченное).Богатейшая коллекция часов. Снова фарфор – уже советский, с миниатюрами Малевича и агитационными призывами в духе Маяковского. Конечно же, тысячи образцов крестьянских ремесел: кружева, покрывала, ленты, пояса. За особой дверцей, в медпункте убежища – спецфонд: ювелирные изделия из драгоценных металлов…– Реставрируя фартук с масонской символикой, случайно обнаружили кристаллический порошок, – рассказывает [b]хранитель Дарья СОЛДАТЕНКОВА[/b]. – Собираемся отдать вещество на химическую экспертизу: не яд ли для сведения счетов с недругами.А меня, слегка оглушенного всем этим музейным богатством, волнует другое: как же эти нежные сударыни ежедневно по своей воле спускаются в подземелье, к своим коллекциям?– Да ничего, привыкли. Хотя первое время было тяжело: все-таки максимальная температура, которую здесь можно поддерживать, 16 градусов, – признается [b]хранитель Татьяна КАРЕВА[/b]. – Официально наши условия труда считаются вредными, поэтому в хранилище мы проводим не больше шести часов в день.[b]Дети в подземелье?[/b]Каждый месяц музей перечисляет спецпредприятию при МЧС – официальному хозяину всех убежищ – кругленькую сумму за аренду площадей.Фактически это деньги за воздух: не развивая инфраструктуру, не ремонтируя сооружения (де-факто все это давно стало уделом нынешнего «населения» подземелий), предприятие просто стрижет купоны с построенных при советской власти объектов. Кроме того, в основе договорных отношений с арендаторами – очень большая доля условности. Коммерческий интерес коммерческим интересом, но по всем документам сооружения продолжают оставаться убежищами, то есть одним из элементов стратегической безопасности городского населения.По условиям аренды при угрозе применения ОМП арендатор обязан в срок от 3 до 24 часов (в зависимости от степени опасности) освободить помещения. И если машины можно вывести на улицу, водку – выпить или вылить в канализацию, то как быть с представляющими огромную ценность музейными фондами? Впрочем, царицынская администрация на владельца не в обиде:– При каждой проверке мы удостаиваемся похвал за образцовую чистоту и порядок, – откровенничает [b]генеральный директор музея Виктор ЕГОРЫЧЕВ[/b]. – И у нас возник вопрос: почему всего этого богатства не видят москвичи? Здесь, в убежище, мы уже начали формировать небольшую экспозицию открытого хранения. Пока ее видят лишь специалисты. Но в перспективе возможен целый образовательный проект, аналоги которому вряд ли могут позволить себе какие-то другие российские музеи. Мы хотели бы познакомить посетителей с музейными кулуарами. Пусть школьники походят по подземелью, послушают рассказы хранителей, посмотрят на настоящую работу реставраторов, даже потрогают руками какие-то экспонаты.