[b]Пожарами во все времена москвичей удивить было трудно. А потому и очередной пожар в злосчастном «Метрополе», случившийся ровно через месяц после его открытия от «не тщательно обмотанных электрических проводов», особых разговоров в обществе не вызвал.[/b]Гораздо больше слухов и тревог вызвали взрывы в центре города, прогремевшие спустя всего месяц после того, что разнес на клочки великого князя Сергея Александровича. Один взрыв, случившийся на Кремлевской набережной, был такой силы, что стоявшего на посту городового Ермолаева сбило с ног взрывной волной. Второй, на Театральной площади, близ фонтана, вызвал панику и выгнал на улицы обитателей окрестных домов. Обыватели были шокированы, испуганы и возмущены. В собравшейся толпе звучали недвусмысленные угрозы в адрес «пламенных революционеров». Год 1905-й набирал силу…И все же ни заканчивавшаяся позором Русско-японская война, ни происки борцов за светлое будущее с бомбой в кармане не могли отвлечь москвичей от традиционного занятия – грибного торга на Москворецкой набережной. И хотя все прекрасно знали, что здесь вряд ли купишь выгоднее, чем в ближайшей лавочке, все равно стремились сюда – приценивались, принюхивались, торговались, ругались и… покупали. Тысячи крестьянских саней, приехавших в Москву уже вечером «прощеного воскресенья», выстроились в два ряда от Москворецкого до Устьинского моста.Бочонки, корчаги, бидоны, лукошки с нехитрой деревенской снедью освобождались от укутывавшего их тряпья и выстраивались рядами, и – начиналась ярмарочная симфония! Благодаря грибному лету 1904-го товара на набережной было видимо-невидимо. А вот торговцев с традиционным сопутствующим товаром («тещины языки», «морские жители», воздушные шарики) почти не было видно. Большинство из них переквалифицировалось в продавцов газет, которые благодаря войне и назревавшим «событиям» пользовались небывалым спросом.Кризис производства подбирался к серьезным предпринимателям. Зашаталась хлебная «империя» «придворного пекаря» Д. И. Филиппова. Почувствовав неладное, он собрал своих кредиторов и отчитался о состоянии дел. Несмотря на то, что актив превышал пассив на 1,3 миллиона рублей, у булочника все же не оказалось денег для оплаты срочных платежей.Между тем «народные избранники», заседавшие в Городской думе, словно не замечая приближающейся грозы, обсуждали, в основном, важные только для себя вопросы. Например, гласный Королев предложил ввести для думцев «особые значки, которые давали бы право постоянного входа во все городские учреждения для контроля и осмотра». Дело в том, что фактически гласные Думы работали на общественных началах – заседали по вечерам, в свободное от своих занятий время, и, естественно, бесплатно. Никаких льгот им не полагалось, а потому козырять различного рода «корочками» обычно не было нужды. И даже на общественном транспорте – конке и трамвае – они ездили за свой счет. Просто удивительно! Впрочем, для людей начала ХХ века это считалось естественным: мораль, несмотря на «классовый характер общества», была в моде. Даже полиция старалась относиться к обывателям по-человечески. Об этом можно судить по приказу градоначальника, согласно которому ночной сторож 1-го участка Яузской части Пошехонов и дворник Кузнецов «устранялись от исполнения обязанностей». За что же были уволены эти стражи порядка? Оказывается, за то, что [i]«при доставлении одного лица в нетрезвом виде в участок на извозчике сами сели на сиденье, а пьяного положили в ноги и грубо обращались с ним…»[/i] Одним словом, пьяный – он тоже уважения требует!