[b]Дорогая «Вечерка», я уже писала вам о «Тверском бульваре моего детства». А сейчас, наткнувшись на фотографию 73-летней давности ребят дома, в котором я прожила около сорока лет, решилась написать вам и о нем, и о них.[/b]Я помню свой двор дома № 5 по Газетному переулку (какое-то время он назывался ул. Огарева) с середины 1920-х годов. Моя семья поселилась здесь в 1922 году, когда мне был один год.Наш двор был в виде большого квадрата, по трем сторонам которого стояли жилые дома, а вдоль четвертой – кирпичная стена. У этой стены были деревянные сараи для дров. Невысокий заборчик ограждал территорию, куда не могли заехать извозчики и где нельзя было сушить белье. Росло много деревьев, в основном тополя, росли огромные кусты сирени...За чистотой и порядком следил дворник дядя Костя. За длинным столом, окруженным скамейками, по вечерам и в выходные дни собирались мужчины. Не помню, чтобы они играли в домино или карты. Они всегда оживленно беседовали, читали вслух газеты. В подвале жил сапожник дядя Ваня с женой тетей Пашей. Она через окно принимала в починку обувь. Мне кажется, что его клиентура ограничивалась только жителями нашего двора.В доме жила семья Коганов, где были две взрослые дочери, прославившиеся под именами Эльза Триоле (французская писательница) и Лиля Брик (муза В. Маяковского).Электромонтером в доме был приехавший из Сасова, что под Рязанью, паренек. Он был общителен, услужлив, приветлив. Вскоре он стал разносчиком «Вечерней Москвы», а потом устроился в типографию, начал сотрудничать в «Комсомольской правде». Мой отец очень привязался к нему, давал ему книги, обсуждал с ним прочитанное… С годами этот паренек стал журналистом, а потом – известным писателем Юрием Корольковым. В войну он был военным корреспондентом «Красной звезды», присутствовал на Нюрнбергском процессе. До конца жизни Юра сохранил дружеские чувства к моим родителям, благодарил отца за привитый ему интерес к литературе. Он дарил нам все свои книги с трогательными дарственными надписями: «… добрым соседям по Газетному переулку через много лет от автора».Вспоминаются наши детские игры. Для малышей – песочница. А те, кто постарше, играют с мячом, в «классики», прятки... Зимой – снежки, снежные бабы и, конечно, санки. Особенно охотно катались по наклонной дорожке, ведущей к воротам, с песенкой, отражающей то время:[i]Эй, товарищи, с дороги,А не то отдавим ноги.Не торгуйся, гражданин,– Здесь не частный магазин![/i]Во двор часто приходили шарманщики с попугаями, которые вытягивали свернутые бумажки с предсказаниями. Весной и летом раздавалось: «Свежая рыба!.. Рыба…» И круглогодично: «Ста-а-арье берем, покупаем…» На тачках в металлическом цилиндре с крышкой возили по дворам мороженое. Ложкой его клали на круглую вафлю, примерно пяти сантиметров в диаметре, и прикрывали другой вафлей. На вафлях были имена. Как я завидовала Вере, Нине, Саше, Толе – Мирры на вафлях не было! Деньги на мороженое у нас бывали нечасто. Мальчики охотно бегали по просьбе жильцов за керосином, получая за это пятачок – столько стоила конфета «Мишка».После Великой Отечественной войны двор уже был совсем не тот; куда-то исчезла зелень… А почти все запечатленные на фотографии мальчики погибли на фронте…С любовью вспоминаю нашу коммуналку. В ней было пять комнат. В одной жил пожилой холостяк, а в остальных – семьи с детьми. Когда в 1936 году вместо примусов и керосинок появился газ, то на всю квартиру была одна газовая плита с четырьмя конфорками. Все договаривались о времени готовки, и никогда по этому поводу, как, впрочем, и по другим, не возникало конфликтов. А ведь люди были очень разные – и по возрасту, и по образованию. Мои родители-врачи всех соседей лечили, делали необходимые процедуры. У работающих мам не было проблем с младшими школьниками. Кто-то из женщин в квартире не работал и следил за режимом соседских ребятишек: в нужное время подогревал им еду.Долгое время только в нашей комнате был телефон. Без всяких проблем им пользовались все квартиранты. Среди соседей был только один пьющий – Алексей Иванович. Пьяным он выходил в коридор и начинал петь: «Ох, болит сердце и печенка…» На этом арию прерывала его жена, и он безропотно уходил к себе. По праздникам все хозяйки пекли пироги и угощали друг друга.Надо сказать, что после расселения нашего дома в начале 1960-х в течение десятилетий к нам с новогодними поздравлениями и с неизменным холодцом приезжали наши дорогие соседи Татьяна Ефремовна и Гурий Петрович Романовы. Нынче старшее поколение ушло в мир иной, но до сих пор я общаюсь с Колей и Володей Романовыми, которые уже стали дедами. Тесная связь продолжается с Татьяной Алексеевной Тарасовой, которая, будучи первокурсницей механико-математического факультета МГУ, в 1935 году вышла замуж за нашего соседа. Все школьники квартиры обращались к ней с трудными задачами. А ее свекровь Мария Осиповна учила игре на арфе известную артистку Художественного театра О. Н. Андровскую, которая потом с успехом играла на этом инструменте в пьесе «Школа злословия». Разумеется, все наши соседи могли бесплатно ходить на этот спектакль…Наш дом давно нежилой. И двора нет. А память все живет и не отпускает…[b]Мирра Евсеевна АСПИЗ,доктор биологических наук[/b]