Притон с партийным уклоном

[b]В мае 1901 года в Москве скончался Г. Г. Солодовников, богатейший купец, о скупости которого слагали легенды. Гоголевский Плюшкин по сравнению с ним мог считаться мотом и транжирой. Но… Бывают чудеса на свете: когда обнародовали купеческое завещание, то Москва ахнула. Своим родичам Гаврила Гаврилович оставил всего 995 тысяч рублей, а 20 миллионов отписал на благотворительные цели. Это был самый крупный вклад за всю историю филантропии. Треть этой суммы предназначалась на строительство домов дешевых квартир в Москве.[/b] Почти 8 лет понадобилось для того, чтобы выполнить волю покойного.Вначале от завещанной суммы попыталась отщипнуть кусочек казна: окружной суд потребовал от душеприказчиков уплатить наследственную пошлину в размере 560 000 рублей на том основании, что будущие квартиры будут платные. Пришлось оспаривать это решение в нескольких инстанциях, пока наконец Сенат не разъяснил, что интересы казны «должны отступить перед интересами просвещения и благотворительности». Странный был век, право! Как это «казна» – не главное? Дома было решено строить для обитателей так называемых коечнокаморочных квартир, последней ступеньки перед московским «дном» – Хитровым рынком. После долгих поисков за 62 тысячи рублей нашли подходящий участок в 1548 кв. сажен между Трифоновским и Напрудным переулками. Проекты разрабатывали талантливые архитекторы, через несколько лет прославившиеся своими постройками – И. И. Рерберг и Т. Я. Бардт. Первый строил дом дешевых квартир для семейных (ул. Гиляровского, 61), а второй – для одиноких (ул. Гиляровского, 65). Семейный дом насчитывал 183 квартиры (от 17,5 до 21,5 м). На этажах – все удобства: электричество, лифты, умывальные комнаты, сушилки, кухни с горячей и холодной водой, кладовки, в подвалах – отсеки для хранения крупногабаритных вещей… Подъезды были облицованы керамической плиткой, украшены зеркалами и ковровыми дорожками, а от посторонних их охраняли швейцары в нарядной форме. Во дворе располагались прачечная, столовая, детские ясли, амбулатория с аптекой, библиотека-читальня, продовольственный магазин, залы для детских игр. Дом для одиноких, насчитывающий 1152 однокомнатные квартиры-клетушки, был оснащен минимумом мебели (кровать, столик и табуретка).Прекрасно? Еще бы! Но когда в январе 1909-го дома (на фото начала XX века дом дешевых квартир И. Рерберга) были сданы под заселение, выяснилось, что квартиры для неимущих заняли люди не самые бедные: чиновники, мелкие хозяйчики, приказчики, офицеры, служащие, люди свободных профессий – художники, музыканты, архитекторы… Знакомая для жителей начала XXI века картина? К сожалению, двумя построенными домами дело и ограничилось. Крохоборство душеприказчиков, не спешивших расставаться с «подопечными» деньгами, привело к тому, что с приходом смутного времени благотворительные миллионы растворились в огне войн и революций… После революции состав жильцов существенно изменился. Теперь мало было быть бедным. Нужно было быть еще и «социально близким».Дома перешли в ведение МОСО (московский собес) и превратились в обычные богадельни. Как и в памятном нам по «Двенадцати стульям» 2-м доме Собеса, исчезли не только ковровые дорожки и зеркала вместе со швейцарами, но были демонтированы даже лифты. Окна стали «стеклить» фанерой, а то и просто тряпками. Часть туалетов и ванные комнаты превратили в жилые каморки… Правда, по-своему советская власть заботилась о своих подопечных. В подвале открыли клуб (правда, без мебели), где исправно функционировала, несмотря на малочисленность (6 инвалидов), школа политграмоты. А вскоре пришла новая беда: МОСО назначило комендантом домов «испытанного партийца» Яковлева. Пьянство и дебоши администрации стали обычными, а в свободное от пьянки время комендант избивал и грабил инвалидов; продавал освободившиеся комнаты… К производственным «успехам» товарища Яковлева прибавились и трудности объективного характера: в 1924-м, во время одной из «зачисток» Москвы, была разгромлена знаменитая Хитровка. «Осиное гнездо» разворошили, но обитатели его не исчезли, а просто разбежались по столице, и количество злачных мест в Москве резко возросло. Стали таким местом и «Солодовники». В это время на 3150 официально зарегистрированных жильцов-инвалидов приходилось более 1500 нелегалов. Причем не простых, а с богатым уголовным прошлым – Федька Золотой зуб, Сережка Огурец, Юрка Матрос, Маруська Мокрая и прочие примечательные личности. Матрена Быданова, профессиональная сводница, организовала здесь публичный дом.«Погоду в доме» делали уже не беспомощные инвалиды и даже не пьяная администрация, а воры-рецидивисты. Правда, встречались среди них и увечные, но, как правило, это были особи без тормозов и здоровьем обладали немереным – получишь от такого «инвалида» затрещину, и сам инвалидом станешь! Регулярно проводимыемилицией облавы были малорезультативны. У многих из жильцов (включая коменданта Яковлева) были справки о том, что они «психические». Как правило, милиция оказывалась бессильной.Выселить бандитов можно было лишь после двух судимостей. Но в конце концов жалобы обывателей достигли цели. Дома посетила высокая комиссия из Рабоче-крестьянской инспекции. И материалы расследования передали в прокуратуру...Бандитов постепенно выдавили из домов (судьба «проверенного большевика» Яковлева нам неизвестна).«Солодовники» еще раз реконструировали, в очередной раз сократив число «буржуазной роскоши», – многие кухни, туалеты, комнаты для отдыха, амбулаторию переделали под жилье. А в начале 1960-х один из домов прославился в уголовной хронике еще раз: тут жил знаменитый убийца и грабитель с присвоенной ему общественностью кличкой Мосгаз (он проникал в квартиры, маскируясь под слесаря-газовщика). Потом жильцов и вовсе выселили на окраины, а дома передали Роспотребсоюзу и Центросоюзу. И нынче только сохранившиеся фасады напоминают москвичам о бурной истории «Солодовников».