Демон сдал экзамен на улана

Мало того что молодой мхатовец Егор Бероев унаследовал от своего деда, Вадима Бероева — знаменитого майора Вихря, героя одноименного телесериала, талант драматического актера, Егор принадлежит к героям того самого нового поколения, которое торопится заявить о себе в кино. Правда, для того, чтобы репетировать деревенского паренька Лукаша в поэтической драме Леси Украинки «Лесная песня» в Художественном театре, он выпросил перерыв в съемках. И теперь уже играет в модной пьесе Оли Мухиной «Ю». А еще — Адуева-младшего с Олегом Табаковым в спектакле «Табакерки» «Обыкновенная история». Но все-таки большая часть жизни Егора сегодня проходит на съемочной площадке, иначе зрители не увидели бы его в главных ролях, например, в сериалах «Семейные тайны», «Пятый угол», «Ростов-папа».[b]— Я слышала, «Ростов-папа» должен был выйти на ТВ под другим названием, более романтичным.[/b]— «Южный декамерон». Это десять киноновелл c классическими сюжетами: Ромео и Джульетта, Отелло, похищение Европы. Режиссер Кирилл Серебренников старался делать картину на грани авторского кино, несмотря на то, что заказчики – НТВ просили упрощенный вариант, подкладку под рекламу. Моя история называется «Я знаю, кто ты» — современное переложение Ниной Садур лермонтовского «Демона». Мы снимали в степях Танаиса близ Ростова-на-Дону, где когда-то откопали скифское золото. Огромный котлован и там — город скифов, стены домов, улицы... Я нашел осколки амфор, мне сказали, что это второй век до нашей эры.[b]— О Ростове-на-Дону ходит веселая слава. Это действительно такой криминальный город?[/b]— Меня познакомили с самыми мощными местными авторитетами — причем весь город о них знает. Они держат гостиницы, рестораны, городское телевидение — это их бизнес. Да, они бандитские авторитеты — воры в законе. Они очень патриотично относятся к своему городу, зря что ли Ростов-папа. Например, могут собраться и отреставрировать детский дом, больницу. Один человек — чей-то приятель из съемочной группы — пол-Ростова держит, его зовут Серж Француз. Он помогал нам во время съемок: предоставлял свои машины, дома. Интересно, что Сережа очень тихо говорит. Не он старается, чтоб его услышали, а все остальные прислушиваются к нему.[b]— Режиссер Елена Цыплакова известна очень тяжелыми фильмами, жесткими и жестокими по степени откровенности. А детективный сериал «Семейные тайны», только что прошедший по РТР, все-таки рассчитан на массового зрителя.[/b]— Знакомство с Еленой очень многое изменило в моей жизни. Я крестился — вдохновила и крестной матерью стала Лена Цыплакова. «Семейные тайны» для многих, например, для моей мамы, — тяжелое кино. Лена говорит, что какой бы ни был человек, но внутри него глубоко спрятано настоящее.Мой герой, вылечившийся наркоман, не однозначный подонок: у него есть мечта — снимать кино. В нем живут боль, обида на родных, и мне интересен этот внутренний слом в человеке, который хочется расшифровать.[b]— Ты недавно снимался и в детективном сериале «Гражданин начальник» у Николая Досталя. Скажи, не сложно ли психологически работать в боевиках?[/b]— Сложно физически. И вообще съемки в кино вредны для здоровья. Меня купали в озере, три градуса на улице, дождь, холод, а я в центре города ныряю. Режиссер Игорь Ефимов снимает красивый фильм по мотивам повести Бунина «Дело корнета Елагина». Оператор Юрий Клименко вел съемки в холодных помещениях. И я — сам в температуре 38 — раздетый, а нужно рыдать, переживать... Нужно играть очень сложные сцены, пробиваться сквозь них психологически, но страшно мешают заледеневшие ноги — пальцы я потом постепенно разгибал руками, потому что если б сразу опустил их в горячую воду, они бы просто треснули.[b]— Правда, что ты без каскадера работаешь?[/b]— С детства я езжу на лошади, но когда столкнулся с этим в фильме, понял, что вообще ничего не умею. Меня привели в конный полк милиции, познакомили с одним из первых каскадеров России Олегом Корытиным. Он и учил меня ездить на лошади. У меня были отбиты уже все части тела, но я все время слышал, что надо носок вытянуть, пятку опустить, колени прижать, спину выпрямить, не «тюхать» попой. Я научился прыгать через препятствия и рубить лозу. Рубка лозы — это своего рода зачет для уланов: в столбик втыкается полутораметровый прут, который нужно срубить на 15 сантиметров от основания и под углом 45 градусов. И я настоящей шашкой 1904 года с шикарной сталью, летя в галопе на коне, срезал эту лозу — все были ошарашены, потому что я обыгрывал каскадера. Может, потому, что у меня в крови — от деда — осетинская кровь.[b]— Тебя часто спрашивают про деда, Вадима Бероева?[/b]— Я не любил, когда вспоминали моего деда, и иногда показывался в театрах с отрывками под другими фамилиями. В Молодежном театре, например, под фамилией Ковырялов. У меня своего рода комплекс по этому поводу. Фамилия Бероев — очень известная. А я хочу сам — все сам. Впрочем, фамилия иногда помогает. Например, в военкомате, когда слышат фамилию Бероев, по-другому с тобой разговаривают.[b]— В Щепкинском училище одним из твоих педагогов был старейшина Малого театра Николай Анненков.[/b]— Официально праздновал 100 лет, а на самом деле ему было 105, потому что он скинул себе годы в гражданскую войну. Он мог мгновенно заплакать, заорать, покраснеть — гениальный технарь! Еще требовал от нас правильно поставленного голоса. И мы, когда приходили, обращались к нему: «З-д-рА-в-с-твуйте, Ни-колАй Але-ксАндрович!» Он отвечал: «Хо-о-рошо-о-о!» Учил, как нужно нажать определенную кнопочку, чтобы, например, заплакать. Другое дело, что этим не следует пользоваться, потому что плакать на сцене нельзя. Во-первых, дальше первого ряда не видно, во-вторых, нужно не вызывать чувство жалости у себя, а заставить заплакать зрителя. Есть, например, абсолютно патологические актеры, у которых на сцене кровь идет из носа. А один мой приятель-актер может заплакать, потому что... холодильник белый... Невероятная вера в предлагаемые обстоятельства: ну как же он живет абсолютно белый?..Сумасшествие, как и все в этой профессии.