Полад Бюль-Бюль оглы: В детстве я подражал не птицам, а крикам Тарзана

[i]Полад Бюль-Бюль оглы – ярчайшая звезда советской эстрады 1960–70-х годов. Он объездил с концертами весь Советский Союз, а также более 70 стран мира. Полад Бюль-Бюль оглы – единственный представитель азербайджанской культуры, в честь которого была открыта именная звезда на Московской площади звезд. В 1988 году он был назначен министром культуры Азербайджана и пребывает на этом посту уже 17 лет. 26 апреля на сцене Государственного Кремлевского дворца состоится концерт, посвященный 60-летию композитора, певца, актера и деятеля культуры.[/i][b]– Полад Бюль-Бюльевич, у вас очень необычное имя. Как вам кажется, влияет ли имя на жизнь человека?[/b]– У меня на родине существует поговорка: имя предопределяет человеческую судьбу. Что-то в этом есть. «Полад» означает «сталь». «Бюль-бюль» – «соловей». Звучит романтично, правда, есть у этого имени недостаток: его практически невозможно написать правильно с первого раза. Приходится диктовать по буквам. Надо сказать, что я – «Бюль-Бюль» во втором поколении. Первый «соловей» в нашем роду – мой отец, урожденный Муртуза Мамедов, гениальный вокалист, основатель профессиональной вокальной школы в Азербайджане. Его прозвали Бюль-Бюлем родные и соседи, потому что его прекрасный голос напоминал трели соловья. Скоро все забыли настоящее имя отца, и, когда пришло время получать паспорт, мой дед записал его Бюль-Бюлем. Так прозвище стало именем. В 1961 году папы не стало, и я сделал свое отчество фамилией в его честь.[b]– Сложный момент: с одной стороны, вам как сыну великого певца проще было выйти на нужных людей. С другой стороны, нужно было доказать, что природа не «отдохнула» на вас. Было ли у вас чувство соперничества с отцом?[/b]– Я пою сколько себя помню, это для меня так же естественно, как дышать. Правда, я в детстве предпочитал подражать не птицам, а крикам Тарзана из популярного в те годы фильма. Но как бы то ни было я никогда не воспринимал свой голос как средство куда-то пробиться. Прежде всего, я композитор, окончил Азербайджанскую государственную консерваторию имени Узеира Гаджибекова. Мне преподавал выдающийся композитор Кара Караев, ученик Дмитрия Шостаковича. Раньше я много писал для Муслима Магомаева, Иосифа Кобзона, Леонида Сметанникова, Людмилы Сенчиной, для таких популярных в свое время групп, как «Самоцветы» и «Интеграл». Исполняю я только свои собственные песни. Мои концерты – это как бы разговор композитора со своими зрителями. И знаете, у меня никогда не было мыслей вроде: «сейчас я сяду за рояль и напишу шлягер, который запоет вся страна». Я просто выражал чувства, переполнявшие меня. Популярность нашла меня сама.В те годы было всего два телеканала и две популярные развлекательные передачи: «С добрым утром» и «Голубой огонек». Если в удачное время удавалось спеть удачную песню, на следующее утро просыпался знаменитым на весь Союз.[b]– В 60-е годы вы обратили на себя внимание не только оригинальным звучанием, но и ярким сценическим обликом.[/b]– Да, пожалуй, я и Муслим Магомаев выглядели тогда необычнее других исполнителей. Мы оба любили и до сих пор любим необычные цвета и фасоны. К тому же я всегда хотел придать своим выступлениям национальный колорит. Еще мне очень трудно просто стоять на сцене без движения. Я просил себе микрофон с длинным-длинным шнуром, чтобы можно было выходить в зал, пританцовывать, ничем не стеснять свои движения и охватывать все пространство сцены.Из-за этого меня часто вырезали из всяких «огоньков». Мол, нельзя так много махать руками и бегать туда-сюда. Но на сцене музыка настолько заполняет меня, что невозможно не выразить это танцем. Хотя я никогда не учился хореографии. И на вечеринках меня плясать не заставишь...[b]– В 1988-м вы ушли в административную деятельность, стали министром культуры. Почему?[/b]– В какой-то момент накопилась простая человеческая усталость от гастролей, изматывающих поездок по огромной стране, нескончаемых перелетов. Это сейчас звезды летают в «бизнес-классах», живут в «люксах», мы же были в тех же условиях, что и все. В те годы, например, все рестораны закрывались в десять вечера, следовательно, после концерта надо было питаться всухомятку. Все это ерунда в молодости, но с годами сил поубавилось. Кроме того, я тогда еще писал музыку для спектаклей и кинофильмов, в общем, долгое время работал на износ. Но к концу 80-х в республике сложилась ситуация, когда я понял, что нужен не только как «творческая единица». Администратор нашей филармонии маэстро Ниязи, великий дирижер, ушел из жизни.Филармония, оставшись без хозяина, стала разваливаться. И тогда министр культуры обратился ко мне с просьбой помочь. Он нашел во мне административные задатки. Я, честно говоря, тогда надеялся, что все это ненадолго.Помогу восстановить филармонию и продолжу заниматься искусством. Через два года директорской работы меня, не спросив, назначили министром культуры. По сей день занимаю этот пост несмотря на то, что время не самое спокойное. Трагедия Карабаха унесла много жизней, лишила крова около миллиона человек. Это сказывается и на культурном развитии. Сейчас, слава Богу, ситуация стабилизируется.[b]– Вашей популярности во многом помог фильм Юлия Гусмана «Не бойся, я с тобой». Это музыкальный боевик, первый в истории советского кино. Можно ли вас назвать героем боевика и в жизни? С чем вы боретесь?[/b]– Да, Гусман снял великолепный фильм: все стреляют – никто не умирает. Жаль, что в реальности так невозможно. Когда я был человеком искусства, я боролся за то, чтобы подниматься на новые вершины мастерства. Когда я стал директором филармонии, а после – министром культуры, жизнь превратилась в постоянное сражение с кем-то и за что-то. Я борюсь, например, за сохранение культурного наследия.Не секрет, что в эпоху приватизации библиотеки, музеи и театры стали выселять из хороших помещений. Несколько раз хотели отобрать наш музейный центр и открыть там биржу. Я также бьюсь за то, чтобы на эстраде были талантливые люди. Часто, воплощая какое-то государственное решение, приходится затрагивать интересы каких-то людей, групп людей. Они недовольны, и это порождает новую схватку.[b]– Борьба совместима с творчеством?[/b]– Нет, совершенно несовместима. Уйдя в административную деятельность, я закрыл для себя путь в искусство. Последние годы я не пою и не пишу. Есть люди, которые умудряются быть и там, и здесь, разделить себя, но это мне не подходит. Я Водолей.Моя энергия – это единый, неделимый поток.[b]– А за современной эстрадой следите?[/b]– Совершенно нет времени, да и качество всех этих «новинок» оставляет желать много-много лучшего. Я остался там, далеко, с Рэем Чарльзом, Элом Джероу и Стейном Гейтсом….[b]– Лет тридцать назад вас можно было с уверенностью назвать символом национальной культуры. Есть ли такой человек сегодня?[/b]– К сожалению, пока на ум все же приходят имена старших поколений. Например, знаменитый азербайджанский художник Таир Салахов. Его работы представлены в Третьяковской галерее. Самая известная работа – портрет Шостаковича. Вообще сейчас стало гораздо труднее зажигать новые звезды. Раньше мы жили в одной стране, по единым правилам. Теперь мир открыт, и, чтобы преуспеть, надо вступать в конкурентную борьбу со всем миром, отдельно пробиваться во Франции, в Германии, в Америке и в России. Все это пока – непомерно дорогое удовольствие для Азербайджана. Скажем, чтобы участвовать в «Евровидении», нужно выплатить вступительный взнос в 120 тысяч евро. В общем, в ближайшее время наша приоритетная задача – сохранить достижения прошлых лет.Важно не потерять то, что было создано за годы советской власти: Театр оперы и балета, хоровая капелла, симфонический оркестр. Ведь до СССР на всем Ближнем Востоке ничего подобного не было. Ну а широкомасштабного наступления Азербайджана на мировую арену пока не предвидится.[b]– Скажите, изменились ли за последнее время традиции проведения Недель азербайджанской культуры в Москве?[/b]– В общем, все осталось по-старому. Разве что масштаб мероприятия стал скромнее. Как правило, государство не вмешивается в процесс отбора материала. Нам предоставляют залы, гостиницу и транспорт. Также определяется квота: 150, 160 или 180 коллективов. Решается, сколько будет художественных выставок и в какие сроки надо уложиться с подачей заявок. Что касается самой программы, то здесь мы вольны привозить все, что считаем нужным. По такой же схеме проходят Недели русской культуры в Баку.[b]– 26 апреля у вас юбилейный концерт в Государственном Кремлевском дворце. Что ждет зрителей?[/b]– Я исполню свои старые шлягеры, такие как «Шейк», «Долалей», «Позвони», и несколько новых вещей – народные азербайджанские песни, которые когда-то пел мой отец, в современной аранжировке. В Москве большая азербайджанская диаспора, и я уверен, что это понравится публике. Еще будут показаны отрывки из фильма «Не бойся, я с тобой», для которого я писал музыку. Надеюсь, что этот концерт будет теплой встречей с друзьями через много-много лет после расставания.