ПОЧЕМУ Я ВОДОВОЗ

[i]Он – самый. Самый скандальный. Едва ли не самый известный. Когда-то был провокатором-галеристом: одним из первых занялся раскруткой «актуального» искусства в Москве. Когда-то он был человеком-собакой: бегал голым на четвереньках и пугал прохожих. Короче говоря, Олег Кулик, художник.Создает видеофильмы, постановочные фотографии-коллажи и прочие замысловатые творения, частично с зоофилическим содержанием.Кулик (вопреки общественному мнению, с собаками он не живет) – существо вполне миролюбивое. Кулик может быть мудрым и добрым. Правда, «Те, кто думает, что я такой мягкий, – ошибаются. Есть старая мудрость: чем сильнее воин, тем дольше он сдерживается».[/i][b]– Года четыре назад вас зазвали к себе юные ученики одного из самых скандальных отечественных художников, которые устраивали суд над не менее известными и не менее скандальными художниками – обвиняли знаменитостей в бесталанности. Знаменитости по очереди смущались и оправдывались. Вы едва ли не единственный заставили «орлят» стушеваться… [/b]– Серьезно? А как? [b]– Стали им вместо ответа рассказывать, как правильно совокупляться с кошками.[/b]– Ну вот, а я и не помню.[b]– А зачем вы превращались в собаку? [/b]– Моя задача была в том, чтобы вернуть искусству «тело» – зрелищность, природность, животность, дикость, непредсказуемость. И сделал я это буквально – своим собственным телом. Я не политический борец. А московский концептуализм 70-х годов занимался политикой.Это не было искусством! Так вот, я хотел повернуть художника обратно к искусству.[i]На самом деле Кулик – тоже «социальный» художник: например, создал фотоальбом «В глубь России» (на фотографиях Кулик занимался любовью с животными). А в Стокгольме он как-то презентовал художественный объект – голубую корову, засунув голову под хвост которой можно было увидеть внутри картинки из русской деревенской жизни.[/i][b]– Вы учились на геологоразведочном. По-прежнему любите путешествовать? [/b]– Я, в принципе, люблю сидеть дома, но меня все время «угораждивает» влюбляться в людей, для которых сидение в четырех стенах – самая страшная пытка. И более того, постоянно находятся в предвкушении очередного великого путешествия. Вот сейчас с ними на Угру съездил. Рыбу ловил.[i]Папа Олега был вторым секретарем ЦК компартии Украины, и родители совсем не мечтали сделать сына художником, хотя и отдали в художественную школу. «Партийцем я становиться не захотел и ушел из дома, получив образование геолога. Тогда я мыслил себя писателем. Я хотел жить в деревне и присоединиться к модному течению деревенщиков».В 1981–84 годах он работал директором сельского клуба в Селижаровском районе Тверской области. В деревне Олег сочинил роман и пьесу из жизни бомжа, с которой даже ездил в Москву и предложил ее режиссеру Плучеку. Плучек пьесу не взял.Зато в Москве Кулик познакомился с авангардистами. «В Доме народного творчества – под неофициальной крышей всех тогдашних абстракционистов – были Пригов, Орлов, Лебедев, Кабаков, и я стал с ними общаться, но от своей жизни в деревне не отказывался. Авангардисты жили в тепличных условиях – читали западную прессу, общались с иностранцами, но были совершенно оторваны от советской жизни. А я уезжал в деревню. В этом, пожалуй, мое главное отличие от многих московских художников: во мне есть оптимизм и некая плебейская жизнерадостность, потому что я пять лет прожил в такой среде, где пессимизм – смерть. Там жизнь в постоянной борьбе – дров наколоть, воды принести. Утром просыпаешься – весь пол в инее. Тут не до пессимизма. Один художник сказал мне: «Тебе хорошо, у тебя была такая трудная жизнь, а вот мне после вечно полного холодильника знаешь как тяжело!» [/i][b]– Художнику надо быть богатым? [/b]– Каждый стоит столько, во сколько себя оценивает. И если ты за свою работу берешь меньше, чем ты стоишь, то это надо как-то «обыграть»: дескать, это не потому, что я такой скромный, а потому, что я такой умный.Понимаете, из ста булочников один может, конечно, быть неудачником. Но остальные девяносто девять свои пирожки продадут. Из ста художников девяносто девять свою продукцию продать не смогут. Люди, которые идут в вулканологи, знают, что это профессия с самой высокой профессиональной смертностью. Художник – тоже профессия самоубийственная.[i]Первый его перформанс в качестве человека-собаки состоялся в Галерее Гельмана. Его коллега Александр Бренер пытался сдерживать Кулика, который рычал и бросался на публику.В 1995-м Кулика-собаку пригласили в Цюрих на вернисаж. Кулик сказал, что будет охранять вход, и охранял – встал в дверях на четвереньки, лаял, кусался и никого не пропускал, пока его не увели полицейские. Публика была в ужасе и восторге, и человек-собака добрался даже до Нью-Йорка. Критик, которого Кулик укусил в Стокгольме, давал интервью «Меня покусало произведение искусства».[/i][b]– Вас, простите, сумасшедшим все еще называют? [/b]– Разговоров о моей неадекватности по-прежнему много, но сейчас стало полегче. Хотя, если бы вы знали, какие письма до сих пор получают мои родители: позор нации, будьте прокляты, гореть ему в аду, цитаты из проповедей приводят...[b]– Задевает? [/b]– Задевало, когда был куратором галереи «Риджина». А сейчас хвалят или ругают – уже как-то все равно. К сожалению, я в этом стал профессионалом. [i]Самый знаменитый скандал вокруг галереи «Риджина» был связан с акцией «Пятачок раздает подарки»: в галерее публично зарезали поросенка. Галерею пикетировала возмущенная общественность, присутствовал ОМОН. Протестовали не против убийства – против публичности.В последние месяцы куликовского кураторства в «Риджине» поставили герметичные окна (чтобы заливать зал водой для всяких выставочных целей). Кулик закончил работать с «Риджиной» в 1993-м. Намеченная акция «Роды» (рожать в галерее должна была реальная женщина) не состоялась. А спустя несколько лет его идеей воспользовались телевизионщики: в сериале «Тайны следствия» исполнительница главной роли родила вместе со своей героиней перед камерой[/i].[b]– Что более неприятно – равнодушие или «гнилые помидоры»? [/b]– Нелюбовь – это болезненно. В какой-то момент до самоубийства остается один шаг. У меня это было по три раза на дню. Но теперь у меня меньше стало промахов в работе – я их просто не выношу на зрителя. И больше того – в промахах и провалах тоже надо уметь находить плюсы. Вот недавно я из ранее отбракованных своих фотографий сделал целый выставочный проект, называется «Мусорная корзина». Получился негромкий жест, но сильный. Знаете историю соперничества Шаляпина и Собинова? «Федя, я тебя сегодня перепою!» – и действительно: предпоследняя громовая фраза Собинова, стены дрожат, зал захлебывается от восторгов. А Шаляпин свою – последнюю – фразу выдает немыслимо тихо, как будто туман стелит, густым чистым басом. Публика зашлась в овациях, а Шаляпин за кулисами, прислушиваясь, сказал Собинову: «О, Леня! А ты орал».[i]На триеннале в Барселоне Кулик представил проект «Семья будущего»: «Я сделал инсталляцию, куда можно было вползать только на четвереньках. Кураторы объяснили мне, что на выставку должен прибыть министр культуры Испании, и что он оставит мою инсталляцию без внимания, так как ни за что не согласится при всем народе встать на четвереньки. Я же пытался доказать, что министр культуры полезет куда угодно, лишь бы там было искусство. Мы поспорили. Приходит министр со свитой, меня представляют, они говорят: «Мы о вас недавно говорили с вашим министром культуры Швыдким. Очень интересно было бы поближе познакомиться». Я говорю: «С превеликим удовольствием, вот моя инсталляция, она посвящена открытию в себе животного, но, к сожалению, в нее можно проползти только на четвереньках». Министр кивнул, встал на четвереньки, за ним встала вся его свита, и они на карачках поползли внутрь».[/i][b]– У нас получается, что Олег Кулик – чистой воды герой-романтик.[/b]– Приземленный романтик. Помните, как у Толстого описывается понятие героизма: герой – это тот, кто на своем месте делает то, что нужно делать. Когда осколки, взрывы, снаряды – а водовоз несет свою воду. Нести воду – и все.Я как-то делал перформанс в Риге: я рисую накладным клювом свой портрет на стекле, а стекло в это время меня ругает – такой голос обывателя («Надоел! Отпусти меня! Дурак! Говно!»). И в конце голос говорит самое страшное: «Ты бездарь!» – и человек-птица разбивает клювом стекло. Оказалось, что я кое-чего не учел: когда я стал бить стекло – оно поддаваться не захотело, а бил я сильно, даже губу рассек. И я его решил разбить кулаком. Разбил.[b]– Это вот этот шрам? [/b]– Да. Короче говоря, разрезал я руку до кости. А никто из зрителей ничего не понимает (может, так и надо, чтобы кровь шла). Первое желание – заорать, да так, чтобы... Я этот крик подавил и четко подумал: видимо, смерть будет все-таки легкая, так что главное сейчас – не выглядеть мерзко. Потому что в памяти у людей останется именно это, последнее. И я как мог перехватил другой рукой рану и кому-то сказал: «Я порезался, очень сильно, вызовите врача». Человек упал в обморок – это была девушка. Потом рядом оказался парень. Он побелел, когда увидел вывороченные слои мяса, жира и кожи, но врача вызвал. И все газеты потом отмечали мое «поразительное хладнокровие». Кто-то даже сделал из этого негатив: мол, все-таки эти русские из другого теста сделаны, чем нормальные люди...[i]Как-то он напугал журналистов своей скульптурой «Плодородие»: огромной металлической конструкцией совокупляющихся быка и коровы. Впервые художник демонстрировал эту работу на выставке ультрасовременного искусства в Копенгагене и мечтал выставить ее рядом с памятником Жукову в Москве.[/i][b]–Как сделана ваша серия «Рай», в которой Кулик занимается любовью на фоне диких животных? [/b]– Это стекло, которое закрывает витрину с чучелами всяких разных животных – от львов до жирафов, а перед стеклом – обнаженные Адам и Ева, которые, отражаясь в стекле, оказываются как бы внутри этого нового рая. Снимали в зоологическом музее в Хельсинки, но дирекция быстро запретила заниматься сексом в музее, и часть работ – это коллаж, имитированное отражение в стекле.[b]– Вы внешность свою продумываете? [/b]– Нет, конечно. Просто меняюсь сам. Кстати, до сих пор чувствую тут «травму». Травма такая. У меня есть любимая сестра Лена, она младше на семь лет и намного красивее меня. У нее были абсолютно круглые розовые ушки, которые торчали как пять копеек из черных волос. Узкое лицо, чувственный рот, раскосые глаза, феноменальная фигура, высокий тонкий рост – и эти ушки! Это было так красиво! И вот однажды я приезжаю к ней: другая Лена. Перекрашенные волосы – и прижатые к голове уши! Ох...Но я ее люблю невозможно. У нее двое детей, мальчик и девочка, которые от нее унаследовали фантастическую внешность: оба ярко-ярко, солнечно рыжие, с чистой «английской» кожей и пронзительными глазами.[b]– А вы сам рыжий, если коротко не стричься? [/b]– У меня борода рыжая. Кто-то там в роду «наследил».[b]– Как к вам относятся ваши соседи по дому? [/b]– Даже чувствую некоторую доброжелательность. Это очень приятно, потому что ничего такого специального я для этого не делал. Они ко мне привыкли – как к тому, что встает солнце.