[i]Г-н Захаров, владелец издательского дома собственного имени без «ять», на секунду задумавшись (что выразилось в лукавом прищуре глаз через «интеллигентские» линзы), уподобил себя Николаю Первому, который под страхом скорой расправы запрещал газетчикам писать о себе всяко: и хорошо, и плохо. Я не как все.Я не причислен к толпе, прочь от меня, прочь!.. «Лучше посудачим о детках моих – книжках моих, сам же я… хочу стать Кощеем Бессмертным, чтобы жить вечно! За это – заявляю всем, заявляю сейчас – готов продать всю свою душу без остатка, – берите!» [/i][b]На прилавке должно быть все! [/b]Зачастую во мне видят «родителя» того или иного писателя. Что ж, спорить не стану: написать и издать любой дурак сможет. Но я беру на себя еще и функции торговца, имеющего право на заказ. Акунин тому показательный и далеко не единственный пример: три года назад его первый роман «Азазель», выпущенный тиражом в 10000 экземпляров, продавался около десяти месяцев. Теперь эти тысячи я сбываю в три дня при отсутствии какой бы то ни было платной рекламы. Так брошенная искра привела к «акунизации всей страны». Оптовики наседают: «Игорь Валентинович, народ требует подробное жизнеописание Акунина!» Но сам Акунин не согласен: «Что им интересно знать? Как звали мою первую жену?» Да-с, Акунин укоренился, втерся в доверие, теперь «полагается». И мне много легче: издавая какогонибудь Тучкова*, я допускаю высокий процент продаж, ибо теперь и Захарову доверяют. Да, жил-был постмодернист Владимир Тучков, широко известный лишь в узких м-м… кругах. За свои литературные дарования Тучков получал в качестве авторских отчислений сотню экземпляров своей же книжки для последующей реализации. Несправедливо? Вот и я, позвав его на творческую кухню, не манерничаю: да, несправедливо! Так напишите лучше для меня, но только… оставьте, ей-богу, ваши модерновые замашки! Я представитель широких (не вульгарных!) демократических слоев читателей и мне нужен роман с сюжетом, а то наша классика так и кишит достоевскими да толстыми, рассказчика же толкового, вроде Стивена Кинга или Сидни Шелдон, днем с огнем не доищешься! «Писатель больше чем писатель, поэт больше чем поэт», а где литература для нормальных людей?! Я люблю Маринину, вы любите Акунина, кто-то любит Тютькина или Пупкина, попа, попадью, попову дочку – все должно быть на прилавке! Вы спрашиваете, заткну ли я завтра Акунина в помойное ведро, заходясь в манипуляциях с читательским вкусом? Нет. Большинство книг, мною изданных (около сотни за три года), уж точно проживет хотя бы полную человеческую жизнь. По двум причинам. Либо это «вечные» мемуары, как, например, воспоминания академика Ландау о семье своей, экзотичной, исповедующей свободную любовь… Либо это «книжки с погоста» – ныне забытое, увлекательнейшее чтиво былых времен, такое, как первый авантюрноплутовской роман Фаддея Булгарина «Иван Выжигин», вышедший еще в 1829 году.[b]Уточнение [/b]Я про себя всегда говорю: «Умный-умный, а дурак!» Хотя «дурак» – слово явно бессмысленное.[b]Книгу надо сделать! [/b]Разумеется, книга для меня не является объектом коленопреклонения. 25 лет жизни я провел в качестве журналиста, редактора, чиновника от журналистики – служил в Агентстве печати «Новости», потом в качестве пресс-атташе советского посольства в Канаде, в «Независимой» etc. Разве найдется редактор, который будет просиживать штаны в ожидании, когда гений пера иль проныра-репортер положит ему на стол свои какашки! И книга не упадет с небес, ее надо сделать.Что есть книга? Тот же газетный текст, только длиннее. Для чего люди читают? Чтобы убить время в метро, иными словами, языком для… удовольствия. Я могу долго возмущаться, что моих современников ничего не волнует, что все они поголовно тупые, но других-то нет! Как по известному анекдоту, когда Фадеев стал жаловаться Сталину, до чего ж пошли поганые писатели – один пьяница, другой тунеядец, Сталин нетерпеливо отмахнулся: нет у меня других! А кайф в чтении – это первичный посыл, инстинкт, если угодно, как едят для того, чтобы не умереть с голоду. Хотите кушать? Я должен предложить вам пирожок – вкусный и недорогой, не вызывающий поноса.Как-то неожиданно наткнулся на пару-тройку текстов Маши Арбатовой… Видит Бог, я не самый страстный поклонник ее феминистских устремлений, но не преминул заметить, что она может связно о чем-то написать.Например, преждевременный мемуар «Мне 40 лет», – каково? Она дает согласие, получает аванс, идет работать. Однако проколы тоже не исключены.[b]«Настоящее масло — это маргарин» [/b]Повесть о новоявленном старике Хоттабыче я заказывал четырем разным авторам, и они написали четыре разных романа. Лишь последний меня удовлетворил, хотя и он далек от совершенства. А сейчас я бесконечно терзаюсь, что до сих пор не издана биография Иосифа Бродского, хотя люди, его знавшие, живы. Тяжело. Я могу купить права на издание толстенной биографии Сомерсета Моэма, однако ее автор – Тед Морган – писал эту книгу около пяти лет. Но я не могу позволить себе пять лет содержать автора: мгновенно разорюсь из-за весьма низких российских цен на книги! Вот бы повысить с 60 рублей до $29,99 – тот психологический барьер, выше которого в США, Германии или Франции книжку ни за что не купят. Проступком, не достойным опытного коммерсанта, была идея выбросить на полки первый вариант «Войны и мира» (например, без позднее появившейся там темы масонства) под – как мне казалось – интригующим заголовком «Настоящий Толстой». Люди, привыкшие к повседневному и повсеместному обману, настолько разучились доверять, что жалкие 5000 экземпляров серьезной и ценной книги я продавал чуть ли не год. Мои друзья не уставали иронизировать: «Игорь, ну неужели на настоящем масле написано, что оно настоящее? Сразу все поймут, что это маргарин». Не учел.[b]Перепутали с Путиной [/b]На ковре, что висит прямо за вашей спиной, выткан портрет моей жены Ирины Евгеньевны. Забавно само появление на свет этого коврика. В Баку есть старинная мастерская, на протяжении десятилетий исполняющая заказы для сильных мира сего – Помпиду, Алиева, Брежнева. И вот в прошлом году кто-то заказал им ковер с изображением Людмилы Путиной, заведомо прислав вырванную из журнала «Профиль» страничку с цветным фото жены президента. Но на обороте начиналось интервью с директором издательства «Захаров» Ириной Богат – полосная фотография без текста. В Баку решили ткать по той фотографии, что больше размером, то есть с моей жены. И только по завершении работы они поняли, что ошиблись. Мы получили письмо: «Многоуважаемые господа Захаровы! Что нам, позвольте узнать, теперь делать с этим ковром? Старались-старались, а тут… Может, вы его купите? Конечно, не за реальную стоимость, мы уступим!» Вслед за письмом переслали и ковер – предмет соблазна. Мы таскали его в Музей Востока, где нас заверили, что это прекраснейшая вещь: не менее 40 000 крючков-узелков на квадратный дециметр.[b]Сам себе приговор [/b]— Волшебная палочка – это вечная мечта любого нормального человека, более того, это первый показатель его нормальности. А если вы не хотите иметь палочку, значит, с вами что-то не в порядке! [b]— Халява унижает человека, лишает его выбора. Мне важно купить. Купить за свои деньги! [/b]— Ай, резонно! Но если хоть на секундочку нафантазировать себе райский сад, где растут яблочки из сусального злата – те, что дают бессмертие, – я непременно бы одно из них надкусил! Готов заявить публично, что продам за бессмертие всю свою душу, какая у меня только есть! Я хочу жить вечно! Я… но так мало осталось… [b]— Утешьтесь: вас переживут ваши книги, по крайней мере, вы на это рассчитываете.[/b]— Если на одной стороне планеты кто-то книгу издает, то на другой кто-то ее обязательно сжигает. Я сам был свидетелем уничтожения многотомников Ленина, Маркса, пытался спасти… Ужасно! Скоро будут жечь Ельцина.[b]— Тогда утешьтесь своим состоянием – вы ведь богатый человек, по российским меркам? [/b]— При той славе, что за мной укрепилась, я должен быть гораздо богаче. Но ни квартиры в Париже, ни особняка на Багамах у меня пока нет.[b]— Завидуете тем, у кого есть? [/b]— Не получается. Проклятая самодостаточность не позволяет. Ведь писать книжки я совсем не умею, но при этом нисколечко не завидую писателям. Лучше я организую их для воплощения моих задумок. Между тем последнее высказывание немного самонадеянно с моей стороны: писать никто ничего не хочет! Чем, например, плоха идея коротких рассказов «мгновенного реагирования» о проделках Фантомаса, который перебрался с парижских холмов в сентябрьскую Москву и премного здесь набедокурил? Печатать – не перепечатать их в подвалах любой газеты хоть каждый божий день! Но, поди ж ты, черта с два кто возьмется. Видели бы люди себя со стороны: мелочное желание самовыразиться губит порой их же лучшие начинания… [b]Библия [/b]Библию не читаю. Скорее, регулярно заглядываю. Читал ее только один раз – в 1969 году, когда студентом Ленинградского университета отправился в деревушку Щупоголово. Бродил себе бродил, не пропуская ни одного крылечка, все выспрашивал: нет ли у вас Священного Писания почитать? Раз спросил, другой. А на третий какая-то старушка вручила мне потрепанный томик с любопытным клеймом: Берлин, 1929 год… Библия.Раскрываю. Вижу тексты на русском языке, как оказалось позже, неканонические, протестантские – они немного короче. Я переплел Библию и стал читать буквально подряд. Нужно ли вообще ее перечитывать? Библия – это собрание массы интересных историй, которые выжили на протяжении 2000 или даже 5000 лет и все еще продолжают вызывать ответную читательскую реакцию. Значит… [b]Почему Захаров всегда в кепи [/b]Однажды с пяток лет назад я, как всегда в кепке, неспешно фланировал по Арбату и среди ярких пятен зданий, мостовой, кричащего неба неожиданно наткнулся взглядом на невзрачного старичка, что старательно кромсал с клиента бумажный силуэт. Но до чего ж я обожаю силуэты! Подошел к старику и за 6 рублей и 60 секунд получил собственный профиль, впоследствии ставший эмблемой издательства «Захаров».[b]Сколько Захаров платит своим авторам [/b]ПЕРВИЧНЫЙ ТИРАЖ (стандарт): 5000 экз.ЦЕНА КНИГИ В МАГАЗИНЕ: $2. Из них $1 – издательству и $1 – торговой сети.80 центов с издательского доллара идет НА ВЫПЛАТУ НАЛОГОВ И ПОКРЫТИЕ ОРГРАСХОДОВ.Остается 20 центов. Из них 10 центов – АВТОРУ И 10 центов– ИЗДАТЕЛЮ.Общая ПРИБЫЛЬ АВТОРА С ТИРАЖА: 10 центов х 5000 экз.=$500.[b]Досье «ВМ» [/b][i]Игорь Валентинович Захаров родился в Ленинграде (1948), где и окончил филфак университета (1971), после чего поступил на службу в Агентство печати «Новости» (АПН) в качестве референта-редактора. Уже через три года становится Вторым секретарем посольства СССР в Канаде.С 1976 по 1989 г. за ним значится расплывчатая должность ответственного работника АПН (после скандала в Канаде, связанного с госшпионажем, Захаров лишается права выезда из страны на 13 лет). С 1990 по 1992 г. – заместитель главного редактора «Независимой газеты», где знакомится со своей второй и последней женой – честолюбивой Ириной Богат (на 12 лет младше). От первого брака Игорь Валентинович имеет дочь Наталию, от второго – Евгению. В 1992-93 гг.Захаров поочередно служит редактором-консультантом «The Moscow Times» и директором Международного центра журналистики. И только в 1997 году как дочерняя контора «ВАГРИУС» возникает издательство «Захаров», тут же заявившее о себе выпуском биографии Аллы Пугачевой, принадлежащей перу журналиста Алексея Белякова. В начале 1998 года из-за конфликта с «ВАГРИУСом» на материальной почве «Захаров» откалывается в самостоятельное издательство, каковым и является по сей день. Среди шумных проектов «Захарова» обычно вспоминают следующие: «сериал» о Фандорине Б. Акунина, «Андрей Миронов и я» Т. Егоровой , «Академик Ландау» К. Ландау, «Эйнштейн.Частная жизнь» (совместно с изд-вом АСТ) П. Картер и Р. Хайфилд, «Сергей Довлатов. Эпистолярный роман с Игорем Ефимовым» (лауреат премии «Полный абзац»), «Четвертый сон» В. Павловой.[/i][b]ПРИМЕЧАНИЕ I: автор писал роман полгода, ждать распродажи первичного тиража понадобится также полгода.ПРИМЕЧАНИЕ II: Из всех авторов от «Захарова» только Акунин вышел на миллионный тираж.* Владимир Тучков – писатель, журналист. В 90-е годы – обозреватель «Вечерней Москвы».[/b]