[i]Они называют себя молодежным движением «Идущие вместе» и высказывают полную поддержку президенту. Лидер движения – Василий Якименко родился в 1971 году в городе Люберцы Московской области. Окончил Институт управления. Занимался бизнесом. Потом его пригласили в администрацию президента на должность начальника отдела по связям с общественными организациями. Но, как он сам говорит, там долго не продержался… [/i][b]– В администрации президента вы не удержались. Почему? [/b]– Администрация президента – очень замечательная, но очень медлительная организация, в которой на уровне начальника отдела очень сложно провести решение. А я внутренне революционер, и меня не устраивал этот уклад. Фактически встал выбор: либо работать там и потерять организацию, либо работать здесь. У меня не было колебаний.[b]– А вы сейчас с ними контактируете? [/b]– Конечно, контактирую. А как же? [b]– Вы получаете от них предложения, например, о проведении каких-либо мероприятий? [/b]– Нет, я им вношу предложения. Я не хочу по неопытности совершать больших ошибок. Решение поместить Владимира Владимировича на майку, чтобы каким-то образом фигуру президента в молодежной среде позиционировать, их не очень обрадовало.[b]– Неудивительно: многие отмечают, что человек с Путиным на майке похож на кенгуру, и президент как будто выглядывает у него из сумки. Вам так не кажется? [/b]– Когда огромное количество людей ходит с Че Геварой на пузе, никто не говорит, что Че Гевара похож на кенгуру. Вы хотите сказать, что именно Путин похож на кенгуру? Мне не кажется, что он похож на кенгуру.[b]– Говорят, что это движение было создано по указке из Кремля? [/b]– Это совершеннейшая неправда. Меня пригласили в администрацию, потому что у меня уже было это движение. То есть все наоборот. Я хотел создать его еще пять лет назад. И я его не создал пять лет назад, потому что любое движение, тем более молодежное, требует каких-то четких вещей: должен быть лидер, должен быть идол… И без Путина создание такого движения было нереальным. Не было объединяющей фигуры.[b]– А вдруг Путин уйдет в отставку, тогда что? [/b]– Путин уйдет в отставку?! [b]– Условно допустим. Все может быть… [/b]– Я надеюсь, что когда Путин уйдет в отставку, на его место придет человек из «Идущих вместе». Путин, так или иначе, уйдя в отставку или нет, останется в наших сердцах. Как человек, которому мы в значительной степени обязаны тем, что мы состоялись. Ну уйдет – и прекрасно. Президент уходит – люди остаются.[b]– Какой у вас интерес организовывать движение? Или то, чем вы занимаетесь, это чистой воды альтруизм? [/b]– Нельзя сказать, что это чистой воды альтруизм. Я реализую себя. Я делаю сумасшедший проект, который не делал никто.[b]– Это единственная ваша выгода? Или у вас есть какие-нибудь финансовые интересы? [/b]– Вы можете оценить то, что я сейчас сказал, в деньгах? Какую я бы зарплату считал достаточной, чтобы перейти на другую работу? Никакой! [b]– А какой финансовый оборот у вашей организации? [/b]– Приличный.[b]– Почему вы не хотите сказать, сколько? [/b]– Сейчас объясню. Приходит к нам Челябинский тракторный завод. Это серьезная команда серьезных бизнесменов.[b]– Но у этого завода много долгов… [/b]– А у кого в нашей стране нет долгов? Долги – это еще не значит, что нет денег… И они говорят: мы хотим в Екатеринбурге организовать движение, мы готовы его финансировать. А потом одна московская газета, которая отличается радикализмом в суждениях, публикуют статью под названием «Сосущие вместе». У кого?» У Челябинского тракторного завода? [b]– А чем вы объясняете, что к вам пресса плохо относится? [/b]– Наверное, есть определенная боязнь, испуг и заказы людей, которые не заинтересованы в этом движении и в том, чтобы президент был достаточно силен.[b]– Кто эти люди? [/b]– Я не могу и не готов вам сказать.[b]– Какую зарплату вы платите сотрудникам? [/b]– 54 доллара получает командир отряда.[b]– У вас есть оппозиция в движении? [/b]– Полно.[b]– Что она делает? [/b]– Она двигает свои мысли и идеи. Но не очень успешно...[b]– Теоретически есть механизмы, чтобы вас переизбрать?[/b]– Ну, если только теоретические.[b]– Вы абсолютный лидер демократической организации? [/b]– Совершенно верно.[b]– Сколько к вам в месяц приходит вступать человек? [/b]– По-разному. Столько, сколько мы хотим. Когда мы имели возможность набрать в движение десять тысяч членов, мы принимали по триста человек в день. Сейчас мы набрали это количество. Наши финансовые возможности не безграничны – мы не можем обслуживать больше десяти тысяч человек в Москве.[b]– С какого возраста вы принимаете людей? [/b]– Да с любого. К нам недавно ветеран войны пришел. Мы ему сказали: если вы в душе молодой, то берем вас – никаких проблем.[b]– Какие еще хотите провести акции осенью? [/b]– Мы хотим провести акцию по уборке страны. Но еще точно не решено, когда.[b]– Вы не собираетесь стать политической партией? [/b]– Я не могу вам сказать ничего, что касается завтрашнего дня. Если ситуация будет требовать, чтобы мы стали политической партией, значит, мы обсудим этот вопрос.[b]– Вы пиво любите? [/b]– Нет, у меня вообще в жизни с алкоголем не сложилось. Я вообще не пью. Не потому что у меня какие-то убеждения, а потому что как-то почему-то не идет. Я несколько раз пробовал. Мне не нравится вкус никаких алкогольных напитков.[b]– Гитара у вас тут не случайно лежит? [/b]– Я играю на гитаре.[b]– Вы на какой машине ездите? [/b]– На «Мерседесе-420». Это остатки моего бизнеса, ему 7 лет.[b]– Вот у вас плакат Розенбаума висит. Это ваш духовный авторитет? [/b]– Нет, мы просто его приглашали на Селигер, но он, собака, не поехал… Но плакат передал. Он хороший человек: я никогда с ним не встречался, но мне нравится, что в его песнях есть какое-то переживание за Россию. Искреннее переживание, а не Газмановское – какое-то старушечье и бессмысленное… [b]– Почему у вас портрет Путина не висит? [/b]– Руки не дошли. У нас очень уважительное и аккуратное отношение к Путину. Он – президент, который разделяет наши взгляды, а мы разделяем его взгляды. Мы не делаем никакого фетиша из него. Это человек, который бьется с нами на одной и той же площадке.[b]– Вы верите в гороскоп? [/b]– Я ни во что практически не верю.[b]– И в Бога тоже? [/b]– К сожалению, нет. Я очень уважительно отношусь к религии, но я вырос в такой странной атеистической семье, что до сих пор никак не приду к Богу. И я не считаю, что это насильственно надо делать.[b]– За границей бываете? [/b]– Езжу иногда.[b]– Как там? [/b]– Экономически там все здорово. А вот внутренне... Мне кажется, там люди в абсолютном тупике.[b]– Как вы относитесь к антиглобалистам? [/b]– Это безусловно коммерческий проект, очень замечательный и творческий. Люди сделали то, чего не было. И это прекрасная идея, но я не понимаю, во имя чего она эксплуатируется. Я не сторонник того, что нужно взять сейчас западные бабки и переделить их в пользу государств Африки или нашей страны, которые ни черта не делают, только бессмысленно их проедят. Я сторонник того, что человек всего должен добиваться сам.[b]– Когда вы опять будете кидать яйца в коммунистов? [/b]– Вы видели, чтобы мы кидали яйца в коммунистов?! Давайте не будем тиражировать этот слух. Нельзя кидать яйцами в коммунистов, потому что, кидая в них яйцами, мы встаем с ними на один уровень взаимоотношений. Коммунисты – это отжившее племя фанатичных людей. Вообще их нет. В коммунистов ничем нельзя кидать, их надо пожалеть. Это люди, которые искренне посвятили свою жизнь не тому. Их можно посадить в красный угол, и пусть они там сидят и дают пример тому, что можно во что-то верить, современному поколению, которое не верит ни во что.[b]– В красный угол? [/b]– Я имел в виду не тот красный угол, в котором стоят иконы, а тот, в котором должны сидеть коммунисты.