ОКРЫЛЕННЫЕ
[b]Э. Ростан. «Шантеклер». Реж. К. Райкин. «Сатирикон» [/b][i]Многие порой буквально ревнуют в нем режиссера к актеру. Между тем его режиссерский путь (пусть он и не так богат на события, как актерский) не менее точно характеризует Райкина-человека — последнего романтика нашего театра, свято верящего, что театр, пусть хоть на время спектакля, делает людей по обе стороны рампы лучше, и готового положить жизнь, доказывая это. Как никто умеющий играть «человеков из подполья», сам он ставит светлые спектакли вне зависимости от жанра.[/i]В этом смысле изумительный ростановский «Шантеклер», чуть было не похороненный под собственной многословностью и несчастливой сценической судьбой, кажется едва ли не самым показательным поворотом на этом режиссерском пути. «Шантеклер» дал Райкину возможность сказать о вещах наиболее важных для него. Об окрыленности, которая дает веру, и бескрылости, которой нужна уверенность, подкрепленная неоспоримыми доказательствами. О главной движущей силе творчества, которую Толстой называл энергией заблуждения, и здравом смысле, заставляющем вернуться с небес на землю. О простоте поэзии , идущей от сердца, и надуманных концепциях псевдоэлитарного искусства.О женской любви с ее слепотой и жертвенностью. О поэте с его вдохновением и диким, почти животным страхом, который испытывает каждый творец.Страхом чистого листа, пустого пространства — страхом начала, когда Кто-то еще не начал нашептывать тебе главные, точные, единственные слова, но чье присутствие ты уже почувствовал.О толпе, которая слепа и в своей ненависти, и в своих запоздалых панегириках поэту — а он всегда будет нуждаться в ней, и всегда будет в ней одинок.Все эти смыслы плюс лихо закрученный любовно-криминально-философский сюжет упакованы в орнитологическую упаковку. Здесь поэт Шантеклер — Петух (Денис Суханов), его возлюбленная — залетная Фазаночка (Марина Кангелари), носитель здравого смысла, трус, добряк и острослов — Дрозд с подрезанными крыльями (Алексей Якубов), бабы — куры, совы — мародеры, сычи — убийцы-ку-клукс-клановцы, бездарный эстет — Павлин (Леонид Тимцуник), престарелая гранд-дама — Цесарка (Сергей Зарубин) и так далее. Такая упаковка дает массу дополнительных игровых возможностей. Но главное, позволяет замаскировать аллегорической улыбкой свою искренность — так о самых серьезных вещах мы порой говорим, отшучиваясь, лишь бы не прозвучало пафосно.Спектакль с избытком наполнен танцевальными и вокальными вставными номерами (хореограф Александр Пепеляев, композитор Илья Хмыз) плюс дефиле a la бразильский карнавал (выход петухов-уникумов на рауте у Цесарки в костюмах от Аллы Коженковой, которая признавалась, что никогда еще театр не давал ей возможность столько фантазировать и, наверное, никогда уже не даст). Но главная сила «Шантеклера» всетаки в драматических кусках, «человеческих» характерах. Так, например, пес-полукровка Пату (Федор Добронравов) играет и муку происхождения (борьба охотничьего пса с собакой-спасателем), и драму рабского прошлого, и невозможность вырваться из его пут (перегрыз цепь и помчался спасать друга Петуха, но зацепился цепью на полпути): в общем, «суждены им благие порывы, но свершить ничего не дано». А гротескно жеманной Цесарке отпущен всего лишь эпизод (когда гости разбежались по кормушкам с ее скандального раута с избиением поэта), чтобы сыграть беспросветное, бессобытийное одиночество своей уходящей жизни.Но в центре, конечно же, — любовь поэта и красавицы, борьба и взаимная тяга двух бесконечно одаренных людей, которые друг друга завоевывают и теряют, наносят жестокие удары и приносят великие жертвы.Эта пара (в особенности Денис Суханов) наглядно доказывает, что пастель психологических нюансов или прозрачная акварель печали прекрасно сочетаются с общим «колоритом» спектакля — масляными размашистыми мазками эмоционально атакующей режиссуры (чтобы разве что мертвый не расчувствовался). Они играют с такой отдачей, что ее можно измерить количеством абсолютно мокрых рубашек на Шантеклере — три смены за спектакль. А можно, называя вещи своими именами, сказать, что это и есть окрыленность.