[b]Летом 1955 года мы ждали гостей – я отмечала окончание университета.– Конфеты за мной, – сказала бабушка. – Куплю самые вкусные, фабрики «Красный Октябрь».Трапеза подходила к концу, когда бабушка, потребовав полной тишины и внимания, торжественно водрузила на стол жестяного Дядьку-матрешку. Толстый, пузатый, улыбающийся. Художник постарался: полосатая рубашка, жилет, туго застегнутый на четыре пуговицы; руки на животике не сходятся. Голова отвинчивается.Отвинтили – трюфели.[/b]– Но тут написано: «Товарищество «Эйнем»… – Это и есть «Красный Октябрь», – объяснила бабушка. – Так фабрика называлась до революции. «Дядьку», именно с трюфелями, подарили мои родители, когда я тоже получила диплом об окончании университета. Было это в 1902 году. Видишь, уцелел… Ну а конфеты, конечно, сегодняшние, «Красного Октября». В общем, подарок тебе от прадедов. Подарок из сундука.Сундук этот и по сей день стоит в комнате. К сожалению, он не хранит ни ценностей, ни легенд.На лето бабушки складывали в него зимние вещи, нафталином посыпали, от моли. Сейчас там вещи, которые вроде бы и не нужны. А выбрасывать жалко… Сто лет пролежал в доме саквояж – воплощение эпохи, вещественное доказательство торговой деятельности деда, купца 2-й гильдии. Кожаный, коричневый, с металлическим ободом и замками, плавно разъезжающимися по этому ободу в разные стороны. Замки двигаются как по маслу, словно саквояж только сошел с заводского конвейера. Правда, скособочился, придавленный чем-то тяжелым. Что ж, газетами набила, выпрямила.Веер, красоты неимоверной, но порванный с одной стороны.Он не только демонстрировал богатство и вкус, но был незаменим для тайных любовных диалогов.Существовал язык веера – положение его в руке, сторона, которой он повернут к визави, количество открытых-закрытых перьев или пластин… Флердоранж – белые цветки померанцевого дерева, принадлежность свадебного убора невесты; от времени цветы «завяли»… Керосиновая лампа, изящная, но стекло другого диаметра… Платье из выцветшей и порванной ткани гран-ромаж, с крупным рисунком; торговцы называли ее большой ромашкой. И среди этого «великолепия» Дядька-матрешка фабрики «Эйнем», целыйи невредимый… Фердинанд Теодор Эйнем, прусско-подданный из Вюртемберга, приехал в Москву в середине XIX века. Стал называть себя Федором Карловичем. Сначала занялся производством пиленого сахара, но быстро переключился на шоколад и конфеты. На Арбате, в доме 17, открыл лавкукондитерскую. Вывеску повесил.…Ну а потом, с годами, лавка на Арбате стала тесной, конечно.Появились новые магазины. Интересно, в каком из них мои предки купили Дядьку-матрешку? Можно предположить, что недалеко от дома или работы (жила семья в Столешниковом переулке, а два знаменитых магазина Эйнема располагались тогда на Петровке и у Ильинских ворот).Вся Москва ела, да нахваливала, а какая упаковка была у тех, эйнемовских, конфет! Коробки сладостей были красоты невиданной. Часто их обклеивали шелком, бархатом, кожей. Внутрь вкладывали жестяные фигурки ангелочков или херувимчиков. Да и цены на продукцию Эйнема были вполне умеренные. Если перевести пуды и фунты в килограммы, то получается, что 1 кг шоколада стоил 1,5–3 рубля, 1 кг какао– 1,5 рубля, масла из какао – 2 рубля, минеральных драже – 1 рубль, килограмм мятных лепешек – и того меньше… Ну а качество отменное. Неудивительно, что на многочисленных выставках, отечественных и зарубежных, фирма «Эйнем» получала всевозможные награды. В 1896 году была удостоена высшей награды: права изображать Герб империи на любой своей продукции.С этого времени руководство «Эйнема», рекламируя новый вид продукции, непременно призывало быть внимательным при покупке – «в предупреждение всяких обманов». На рекламе кофе Мокка, например, написано: «Благодаря внешнему сходству упаковки и иногда тождественному наименованию фирмы следует при покупке кофе обращать особенное внимание на то, что этикеты на нашем кофе содержат в себе изображение Государственного герба и надпись: «Этикет заявлен Департаменту торговли и мануфактур… Означенные признаки служат доказательством настоящего кофе нашей фирмы».В 1913 году «Товарищество фабрики шоколада, конфет и чайных печений «Эйнем» получило придворное звание «Поставщик двора Его Императорского Величества».После революции было принято решение о национализации предприятий, в том числе и кондитерских. Фабрику бывшего «Товарищества «Эйнем» стали именовать 1-й Государственной фабрикой. А с осени 1922 года – «Красный Октябрь».…Лет десять назад на фабрике был открыт музей. Я решила показать там своего Дядьку-матрешку.– Ценнейший экспонат! – воскликнула Людмила Анатольевна Нумерова, старший научный сотрудник. – Тут, на наших полках, ему самое место! Нет, не отдала. В сундук положила, бабушкин… Кстати, есть там и купальник, полосатенький, с перламутровыми пуговками на плечах, и моя детская фотография – я в этом купальнике. На снимке мне 8 месяцев… Мама не смогла с ним расстаться. Я тоже.Сейчас люди уже не так трепетно относятся к своим вещам. Тем более многие у всех одинаковые: книжки, игрушки, джинсы, мобильники, подключенные к лидеру сотовый связи МТС, и многое другое. Каждый из нас хочет, чтобы у него было все самое лучшее, бережет полученное, но редко кому приходит в голову что-то сохранить и потом показать внукам...