Николай Соловьев: В «Спартак» я шел не за деньгами

[i]Два года назад, почти день в день, вот в этой же самой тренерской в «Сокольниках», где квартирует хоккейный «Спартак», я разговаривал с Якушевым. Он недавно принял команду и планов своих не скрывал: выдернуть, наконец, красно-белых из турнирного болота, где они прозябали который уже сезон, и, отодвинув с дороги заносчивых конкурентов, шагнуть прямиком в когорту сильнейших, где «Спартаку» на роду написано быть.[/i]Якушев говорил и, наверное, никто тогда не сомневался, что именно так, по Якушеву, все и будет. Перспектива, такая солнечная на словах, на деле, однако, обернулась сущим кошмаром. Где-то в середине сезона команда вдруг кувырнулась в глухой штопор. В нем было что-то фатальное, в этом полете. Камнем пролетев вниз по турнирным этажам, «Спартак» плюхнулся на дно таблицы, немного там подергался, силясь приподняться, но вскоре затих, смирившись с судьбой. А тут и сезону конец. Дверь в Суперлигу, зловеще скрипнув, захлопнулась перед «Спартаком». Он побрел в младший класс понуро, как будто двоечник-второгодник. На груди его звякал запылившийся «иконостас» — былых побед и славы отзвук.«Стыд и позор», — ворчали раздосадованные болельщики. И были по-своему правы. В живописной истории клуба случалось всякое, но такое — впервые. Попытка с наскока вломиться обратно в общество избранных потерпела в минувшем сезоне фиаско. Якушев был тут же отправлен в отставку. А кулуарные всезнайки мигом взялись подбирать кандидатов на еще не остывший вакантный престол. Человек десять, наверное, перебрали, да все — мимо. Последнее слово осталось за президентом клуба Борисом Майоровым. И когда оно прозвучало, у многих от удивления перехватило дух.Главным тренером команды был утвержден Николай Соловьев, до этого работавший с нижнекамским «Нефтехимиком» и слывущий среди журналистов собеседником радушным и откровенным. По крайней мере, коллеги рекомендовали мне Соловьева именно так накануне нашей с ним встречи.Он назначил ее в тренерской в «Сокольниках». «Да, пожалуйста, приезжайте когда вам будет удобно, — вежливо рокотал он в телефонной трубке, — я здесь каждый день почти неотлучно: прихожу в полдевятого, а уезжаю уже затемно…» Так и встретились.[b]— Николай Дмитриевич, первый вопрос, наверное, самый загадочный — о вашем назначении, громыхнувшем как гром среди ясного неба. Все-таки почему выбор пал именно на вас? [/b]— Знаете, для меня это тоже была полная неожиданность. И чтобы ее понять, нужно оглянуться далеко назад, в то время еще, когда я учился в высшей школе тренеров, а практику проходил именно в «Спартаке».Тренировал команду в те годы Борис Александрович Майоров, с которым мы сразу нашли общий язык. Работать с ним мне было интересно. И как только я закончил ВШТ, он сразу же пригласил меня тренером в спартаковскую школу, но я отказался и уехал в родную «Ижсталь». С тех пор прошло уже 15 лет, но, видимо, все эти годы он внимательно за мной наблюдал, где бы я ни работал.Интересовался. И вот — сделал предложение, отказаться от которого я уже не смог.[b]— А как это случилось, если поподробнее? [/b]— Случилось как? Обыкновенно. В Москве живет моя дочь. Приезжаю ее проведать.Тут он звонит: «Николай, надо встретиться. Разговор к тебе есть...» Встретились. И он без всяких предисловий ухватился сразу за суть: «Когда-то я приглашал тебя в детскую школу, ну вот, а теперь предлагаю тебе должность главного тренера».И в качестве ударного аргумента напомнил мне аналогичную историю с футбольным «Спартаком». Он ведь тоже вылетал из высшей лиги в конце 70-х. А через год вернулся и стал одним из лидеров.[b]— Аргумент, конечно, весомый, но времена тогда были другие, правда? [/b]— Но суть-то не изменилась. Думаю, что и сегодня путь тот можно повторить. Главное — работать правильно. И правильно опять же понимать цель и смысл своих трудов. Кстати, наш разговор с Майоровым продолжался часа три.[b]— И вы, наконец, ответили «да».[/b]— Ответил, но чуть позже. Прощаясь, я попросил у него еще немного времени на размышление. Дома спокойно прокрутил этот вариант как следует. А вечером позвонил Борису Александровичу и сказал, что согласен. Чего уж лукавить: конечно, его предложение меня изначально прельстило. Все-таки «Спартак» — это «Спартак». Народная команда, чье имя известно во всем мире.[b]— Тем не менее, согласитесь, что в «Нефтехимике» у вас было куда больше определенности. Команда твердо закрепилась в Суперлиге. Вылет ей не грозил. Пожалуй, и по деньгам там было погуще, чем в «Спартаке»? [/b]— Действительно, переехав в Москву, я в деньгах потерял. Причем, прилично.[b]— И хоть команду взяли с именем, но будущее у нее пока туманно.[/b]— Значит, тем интереснее будет работать. Как-то, еще в советское время, из-за конфликта в «Ижстали» я уехал из Ижевска в Новочебоксарск, в команду «Сокол», о которой тогда и знать-то никто не знал. А через два года мы играли уже в первой лиге.[b]— Но «Спартак» же не «Сокол». Разве можно вообще сравнивать ту меру ответственности, которая ложится на тренера здесь и там? [/b]— Ну, вот мне бы и хотелось в свои 50 лет все-таки выяснить: дано мне быть тренером или нет. Впрочем, те результаты, которых я добивался с другими командами, тоже, по идее, были неплохими. Что в «Ижстали», что в «Северстали». Наконец, в «Нефтехимике». Правда, «Спартак» — это иная ступень.[b]— А с предшественником своим, с Якушевым, вы о чем-нибудь разговаривали? [/b]— Да, был у нас разговор, но, знаете, совсем короткий. В первых числах июля Александр Сергеевич заезжал сюда. Воспользовавшись случаем, я задал ему несколько вопросов конкретно по команде. Он на них ответил. А больше его спрашивать я не решился.[b]— Почему? [/b]— Да как вам сказать. Понимаете, я видел его глаза — усталые, тяжелые, в которых, действительно, как в зеркале, отражалось все то, что было у него на душе. Минут десять от силы поговорили, потом он извинился — и ушел... Работа тренера только с виду такая респектабельная. А по сути-то своей — это ад. Ты постоянно находишься в состоянии стресса. Ничего не уходит. Все остается. Копится. Любая неудача, словно нож, кромсает душу, сердце, оставляя болезненный след. След в буквальном смысле.Был в Хабаровске такой тренер — Николай Константинович Голубев. Так вот, когда он умер, то на вскрытии врачи обнаружили у него на сердце 13 рубцов — следы от перенесенных микроинфарктов.[b]— А Бариневу, помощнику Якушева, вы предлагали остаться в команде? [/b]— Сказать по правде, нет. Даже не пробовал. Мы знали заранее, что он откажется, ведь приглашал его в команду именно Якушев и без него он работать не будет. Причина вполне понятная. И я бы на его месте поступил точно также.[b]— Формируя свой тренерский штаб, вы отчего-то сделали акцент на специалистах из Новокузнецка. Ваш помощник Юрий Новиков был главным тренером «Магнитки», собственно, при нем она и расцвела. Роман Хайретдинов занимал там пост вицепрезидента, а теперь он — генеральный менеджер «Спартака».[/b]— Ну, во-первых, с Юрием Николаевичем мы уже знакомы уйму лет — еще с «Ижстали». И потом не забывайте: он — воспитанник «Спартака», естественно, не мог отказаться от предложения поработать в родной команде, вернуть ей былую славу. С Романом Константиновичем мы тоже знакомы не первый год. Но, безусловно, решающим фактором стали их успехи в Новокузнецке. И то, что в «Спартак» уже вернулись Ткачук и Евтюхин, недавно, кстати, назначенный капитаном, это — целиком и полностью заслуга команды. Что же касается Сергея Шепелева, думаю, он не нуждается в какихто дополнительных рекомендациях. Знаменитый в прошлом игрок, спартаковец, с которым мы тоже знакомы очень давно.Формально он в тренерском списке — третий. Хотя для меня не существует столь жесткого деления: вот главный, а вот — помощники. Нет. Мы — коллеги. Делаем одно общее дело, поэтому все вопросы, какие только возникают, обсуждаем всегда сообща.[b]— А Борис Александрович часто вмешивается?[/b]— Когда я принял «Спартак», то из прежнего состава в нем осталось всего лишь семь человек. Пришлось собирать команду практически заново. И Борис Александрович, когда я его попросил, дал мне, как тренеру, полную свободу в подборе игроков. Мы наметили себе план, по которому и работаем. Он нам не мешает. Но если вдруг возникают какие-то трудности, мы обязательно идем к нему.[b]— Говорят, что Майоров, имеющий на все в хоккее собственный взгляд, часто пытается навязать его своим подчиненным? [/b]— Не знаю, кто и что там говорит, я, во всяком случае, никакого диктата с его стороны пока не чувствую. Многое о нем, конечно, наговаривают. Он ведь сам работал тренером и прекрасно понимает, каково приходится человеку в этой шкуре. Впрочем, жизнь покажет. Сейчас идет лишь только подготовка к сезону. И конкретный результат с нас пока еще никто не спрашивает. Но я почему-то уверен, что этот результат непременно будет положительным.[b]— Откуда такая уверенность? [/b]— Не знаю, просто внутренний голос подсказывает, что все будет, как надо. А он меня еще никогда не обманывал. Игроки отчетливо понимают, какую задачу им предстоит вместе с нами решить. Команда у нас, можно считать, уже есть. Изменения в составе если и возможны, то самые минимальные. Меня беспокоит оборона, которую не мешало бы, конечно, укрепить. Возможно, пригласим еще одного-двух защитников. А может, и не будем больше никого приглашать. Посмотрим. Время еще есть. Главное, в руководстве у нас уже все в порядке. Это союз единомышленников, одержимых идеей возродить «Спартак». Переломимся, но сделаем...