Нигде кроме как в «Оркестрионе»

[b]– Вы не знаете, как выйти на Гарибальди? – то и дело слышалось вчера вечером на неприютной платформе станции «Новые Черемушки». Можно было подумать, что это тайный пароль каких-то мятежников. Или что где-то тут в районе объявлены какие-то невероятные скидки.[/b]И то, и другое отчасти верно. На улице Гарибальди, 19, находится «Оркестрион»: бывший кинотеатр, давно служивший репетиционной базой Российского национального оркестра, ныне переоборудован и отделан под полноценный концертный зал.Первый частный оркестр в России, созданный выдающимся музыкантом Михаилом Плетневым, и так и так рассчитывал, что со временем помещение на Гарибальди будет обжито им вполне.Вмешались не самые удачные обстоятельства: после конфликта Михаила Плетнева с Владимиром Спиваковым последний узурпировал Международный Дом музыки с новым оркестром, куда ушла добрая часть плетневского.Так что Российскому национальному теперь в Дом музыки хода нет никакого. Там царит оркестр спиваковский – Национальный филармонический, слямзивший под шумок у ворога заветное словечко «национальный».К тому же аренда Большого зала консерватории в нынешние немилосердные времена выросла непомерно, и теперь оркестры со стороны имеют материальную возможность давать в нем только редкие парадные или коммерческие концерты.Великому пианисту Михаилу Плетневу, который, собственно, в гордом одиночестве сияет сейчас в короне отечественной пианистической школы, явно утратившей свое былое величие, был бы рад любой зал столицы. Но, презрев суету многочисленных утрясаний дат и условий, Плетнев теперь довольно густо выступает как дирижер и пианист в собственном «Оркестрионе».Так что есть тут и вызов не то что лауреата многочисленных отечественных премий, но еще и обладателя «Грэмми» и большого «Триумфа», самым крупным концертным залам столицы. И… скидка: ну не то чтобы совсем дешевы были билеты в «Оркестрион», но и не обескураживающие это все-таки сотни долларов, которые организаторы обычно наваривают с громких имен.Как всегда, подчеркнем, что пианист, дирижер и композитор Плетнев – музыкант высочайшей репутации, совершенно не склонный к модным сейчас скандалам и похвально склонный к просветительству. Человек незаурядного масштаба, в сезоне 2005–2006 года он затеял «Бетховенские Академии»: исполнение всех симфоний Бетховена (сам дирижирует) и всех его фортепианных концертов (сам солирует).Две из них уже прошли в «Оркестрионе» в ноябре и декабре: исполнялись Первая и Восьмая симфонии, затем Четвертая и Пятая, вызвав однозначное мнение: безукоризненно.Три «Академии» 7, 8 и 9 февраля – это фортепианные Концерты. Вот вчера и случилось очередное событие: под управлением дирижера Кристиана Ганша исполялись Первый и Четвертый концерты Бетховена. Солировал Михаил Плетнев.Музыковеды не раз подчеркивали, что, как ни забавно, к Плетневу тянется далекая ниточка от самого Бетховена – по линии учеников: Черни – Лист – Зилоти – Игумнов – Флиер – Власенко, наконец. Плетнев был самой большой гордостью Льва Николаевича Власенко, незаурядного музыканта и известного интеллектуала. Его окружение – и публика, и близкие друзья – вчера, как всегда, присутствовали в зале. Равно как дипломаты, для которых имя Плетнева в «Оркестрионе» не менее притягательно, чем в «Карнеги-холле». Ну и, конечно, педагог Михаила Васильевича еще по ЦМШ, знаменитая Кира Александровна Шашкина, может быть, самый придирчивый его слушатель, со своими нынешними юными учениками.Если добавить многочисленных поклонников Плетнева, буквально не пропускающих ни одного концерта своего кумира, более того, просто-таки коллекционирующих его выступления как какие-нибудь кузнецовские чашечки (они столь же редки), то можно себе представить, какой зал собрался вчера. А есть ли музыкант, который не мечтал бы о постоянной публике! Что и говорить, исполнение выдающееся. Плетнев вообще славится адекватностью интерпретаций и техническим перфекционизмом. Словно следует заветам старой московской консерваторской профессуры и в этом смысле примкнувшему к ним Рихтеру: на вопрос «Как вам удается играть так тонко и свежо?» корифеи обычно отвечали «Смотрите в ноты, ведь там все написано!» – Ну, критике тут вообще делать нечего! – воскликнул один из самых давних рецензентов Плетнева на концерте. В самом деле, поразительная классическая легкость Первого концерта и все романтические причуды Четвертого отвечали идеальному представлению о музыкальном образе этих сочинений.Самая же сильная сторона Плетнева – спонтанность, идущая от непрестанной, редкой для следующего за ним поколения работы ума. Поэтому идеальные до смешного, быстрые ровные гаммы и пассажи Первого концерта чудным образом кажутся импровизациями самого Бетховена, соединяющими ключевые точки. По своей внешней незатейливости (с современной точки зрения) они – тоже до смешного – иногда напоминают этюды Черни, ученика великого композитора. Но абсолютное равновесие всех составляющих держит слушателя будто в некоей взвеси неземных состояний.Четвертый концерт доказал, что Бетховена недаром парадоксально называли первым романтиком. Правда, и роялей Бетховен-пианист разбил немало, бушуя за клавиатурой, но слез потрясения на его концертах слушатели пролили, конечно, больше.В отличие от крайне подвижного за инструментом Бетховена (видимый образ которого, по словам Киры Александровны, для нее всегда встает над сценой, когда над его музыкой буквально колдует ее ученик) Плетнев невероятно сдержан, истерик на его концертах не случается, зато потрясения – обычное дело.Вчера в антракте бурно обсуждали, за чем интереснее наблюдать: за почти неуловимой мимикой Плетнева – и тогда надо садиться правее, или же все-таки за его руками, особенно когда он феноменально играет пассажи одними крайними фалангами пальцев – и тогда надо садиться левее? Ну где еще услышишь такие сладкие меломанские дискуссии! Нигде кроме как в «Оркестрионе». Кстати, текущие концерты РНО здесь регулярно по средам. А «Бетховенские Академии» в самом разгаре: сегодня, 8 февраля, Плетнев играет Второй и Третий концерты; 9-го – Пятый. 12 мая он дирижирует Второй и Третьей симфонией, 31-го – Шестой и Седьмой.И снова не будет никаких случайных людей. Сцена невысокая, сантиметров сорок, и, преподнося свой букет, многие поклонники что-то долго говорят Плетневу. Восхищаются, конечно, может, даже замечания какие-то делают. И он это все с видом пастора выслушивает, кивая головой и чуть задерживая свою руку на руке дарящего. И потом, еле шевеля губами, шепчет «Спасибо».И, может быть, благодаря «Бетховенским Академиям», с которыми Плетнев пошел буквально в народ, удалившись от центра столицы, вырастет поколение, для которого Бетховен – это не только собака из фильма и сеть зоомагазинов.