Замковая роскошь и месседж поколениям

[b]В Пушкинском музее открылась выставка шпалер, проще говоря – орнаментальных безворсовых настенных ковров. Высокопарное название вполне соответствует духу роскоши этих вещей. Включая современные творения жанра: специальный проект экспозиции – работу Гриши Брускина «Алефбет».[/b]Подобные выставки в мире – редкость: ведь для них нужны большие пространства и сложный уровень реставрации. Но ГМИИ им. А.С. Пушкина вполне способен показать посетителям то, на что раньше могли любоваться только обитатели замков.В Средневековье шпалеры служили защитой для сквозняков и в то же время усладой для глаз. Они заменяли картины – отсюда сложность сюжетов, не свойственная для ковров в нашем теперешнем понимании этого слова.Самые ранние из 25 экспонатов – нидерландские работы XVI века. Их творцы были настоящими философами. Что ни сюжет – все повод для раздумий. В «Триумфе надежды» – сцена кораблекрушения со множеством аллегорических и библейских персонажей. Тут и клетка с птицей, символизирующей человеческую душу, и назидательная надпись на бордюре: «Хоть и вторгается ужасное присутствие смерти, однако крепка надежда на милость Божию».Красотой шпалеры могли любоваться все, «считывать» зашифрованные в ней знаки – люди высокообразованные. В «Саде любви» непосвященные увидят только веселую пирушку. А кто разбирается в символах, – идею взаимосвязанности цветения и угасания. Даже изображения ручных зверей несколько веков назад связывали с назидательными сентенциями. Кстати, шпалеры с птицами и животными на фоне пейзажа имели свое имя – «вердюры».Значительнее легкомысленнее нидерландских выглядят работы из Франции, с сюжетами из античной литературы и пасторалями. В 1667 году в Париже учредили Королевскую мануфактуру Гобеленов (с тех пор этот синоним шпалер у многих на слуху). К исполнению отдельных заказов привлекали лучших живописцев. Они писали на картонах, которые затем отдавались ткачам. В Пушкинском музее – тканый портрет Анны Австрийской по эскизу Рубенса, шпалеры по эскизам Яна ван Орлея, Симона Вуэ и Франсуа Буше.К концу XVIII века орнаментальные безворсовые ковры уступают свое место картинам. Но около ста лет назад разгорается интерес к монументально-декоративным видам искусства, и забытый жанр возрождается вновь. Теперь он – поле для экспериментов, на котором заметны фигуры Кандинского и Пикассо, Дали и Ле Корбюзье.Из классики ХХ века на выставке – шесть шпалер по проектам Фернана Леже. Они подарены Пушкинскому музею женой художника Надеждой Петровной и его учеником Жоржем Бокье. Здесь – знаменитые «Строители с алоэ», изображение карнавала в Бразилии («Сан-Пауло») и циркового представления («Большой парад»), шпалера «Годовщина», посвященная годовщине свадьбы живописца.Волна интереса к шпалере докатилась и до нашего времени. Об этом красноречиво свидетельствует работа Гриши Брускина «Алефбет» («Алфавит»). Она создавалась два с половиной года и сейчас впервые демонстрируется широкой публике. На огромном красочном орнаменте – тексты на иврите и 160 фигур людей, ангелов и демонов. Хотите понять, что символизирует каждый персонаж, – возьмите в руки книжечку Брускина «Мифологический словарь-комментарий».Вслед за Марком Шагалом и Мордехаем Ардоном художник обращается к Пятикнижию. Его яркая шпалера – послание будущим поколениям. Своих современников он уже поразил: чего стоит одна только продажа композиции «Фундаментальный лексикон» за рекордные для отечественного художника в 1988 году 412 тысяч долларов! А еще Брускин – рекордсмен в области освоения новых жанров. Ведь он уже успел себя попробовать в живописи, скульптуре, графике, литературе, создании инсталляций и изделий из фарфора, а также организации перформансов.[i]Выставка «Западноевропейские шпалеры XVI – ХХ веков» продлится до 9 апреля[/i][b]На илл.: [i]«Триумф надежды». Брюссель, вторая четверть (?) XVI в.[/b][/i]