Казус Кармен

[b]Когда год назад в Берлине «Золотого медведя» отдали африканской картине «Кармен из Хайелитши», поставленной по мотивам почти одноименной оперы, многих удивило решение жюри под председательством голливудского немца Ролана Эммериха. Оказавшись три месяца спустя в Каннах за одним обеденным столом с исполнительницей главной роли и режиссером, автор этих строк поддерживал с ними несложную беседу, и не думая обратить ее в официальное интервью: было очевидно, что в России такой фильм не выйдет никогда. Однако случилось чудо: буквально завтра «Кармен из Хайелитши» все-таки окажется на экране одного из лучших московских кинотеатров, «35 мм».[/b]Как известно, в молодости Фридрих Ницше чуть ли не молился на Рихарда Вагнера, а к зрелым годам в нем разочаровался. Даже написал статью «Казус Вагнер», в которой заклеймил былого кумира и поставил ему в пример антипода – легковесного француза Жоржа Бизе.Гениальный философ был на удивление прозорлив. Он писал о «Кармен»: «Эта музыка весела; но не французской или немецкой веселостью. Ее веселость африканская; над ней тяготеет рок, ее счастье коротко, внезапно, беспощадно. Я завидую Бизе в том, что у него было мужество на эту чувствительность, которая не нашла еще до сих пор своего языка в культурной музыке Европы, – на эту более южную, более смуглую, более загорелую чувствительность...» И тем самым предвидел почти за 120 лет появление фильма Марка Дорнфорда Мея «Кармен из Хайелитши».Ницше писал именно о музыке, не углубляясь в либретто, и, наверное, Дорнфорд-Мей совершил не слишком большое преступление, переписав текст Анри Мельяка и Луи Галеви. В конце концов оба либреттиста не улучшили текст новеллы Проспера Мериме, легшей в основу оперы, и интересующихся первоисточником можно смело перенаправить туда – к книжной полке. Герои этой «Кармен» непременно должны были петь о своем, насущном, африканском, притом на собственном языке. Белый режиссер разумно взял в соавторы текста двух темнокожих (иных в фильме нет) исполнительниц – Андисву Кедаму и Полин Малефане, звезду кейптаунской сцены, которая и спела главную партию. Имя ее героини, вынесенное в название фильма, осталось неизменным, имена остальных героев, от Хосе до Тореадора, изменились – участников этой вечной истории теперь зовут Джонгихайя, Номахайя, Луламиле Нкомо и так далее.Действие происходит в наши дни, но, во-первых, подобное решение оперного сюжета сегодня не удивит даже африканца, а во-вторых, жизнь на Черном континенте в некоторых областях совершенно не изменилась со средних веков, и поэтому любой изысканный анахронизм может на поверку оказаться простой констатацией факта, слепком с реальности. Вообще идея фильма до одури проста: спеть «Кармен» на языке кхоса, сделав героями современных обитателей Южной Африки. Не стоит искать хитрой концепции за внушительной корпулентностью былой цыганки или угадывать социально-политические корни трагедии Хосе. Просто Кармен и ее страстные кавалеры могли бы быть исключительно такими, живи они в Хайелитше – городке неподалеку от Кейптауна.Так что никаких новых измерений в опере Бизе не появляется. Напротив, это зрелище скорее двухмерное, нежели трехмерное.Дело в том, что каждому нужна своя «Кармен», и южноафриканцы не исключение. Порастерявшая в бесчисленных постановках – в том числе экранизациях – ощущение «любви, переведенной обратно на язык природы» (опять Ницше), опера вновь напитывается сумасшедшей витальностью, приживаясь на неблагодатной почве далекой от Европы страны. Любо-дорого смотреть, а слушать – ну, сами знаете.[b]На илл.: [i]Исполнительница роли (и партии) Кармен Полин Малефане обладает не только внушительными формами, но и прекрасным голосом.[/b][/i]