С Таганки в самоволку

[i]Кинозрителям [b]Борис Хмельницкий [/b]запомнился как наш отечественный Робин Гуд, театралам — как исполнитель многих ролей в легендарном Театре на Таганке. Но немногие знают певца и композитора Бориса Хмельницкого.[/i][b]— Борис Алексеевич, правда ли, что до актерского образования вы получили образование музыкальное? [/b]— Да, сначала я окончил музыкальное училище по классу баяна и дирижера оркестра народных инструментов. А потом уже поступил в училище имени Щукина.[b]— Насколько я знаю, вы записываете компакт-диск, который будет называться «С Таганки в самоволку». Откуда такое название? [/b]— Недавно мы открыли актерскоспортивный клуб, который находится в Москве на территории Центрального спортивного клуба армии, типа ВТО маленького. Уютный домашний клуб, в котором можно встретиться и пообщаться с друзьями. Называется «Самоволка». Я как бы ушел из Театра на Таганке на вольные хлеба и пришел в «Самоволку». Мы организуем в нашем клубе встречи актеров, празднуем дни рождения. Это и подсказало название диска, на основе которого мы с моей родной сестрой Луизой Хмельницкой, профессиональным композитором, готовим спектакль.[b]— О чем он будет? [/b]— Это музыкально-поэтический исповедальный спектакль о нашей жизни, о людях, которые нас окружали. Прекрасная поэзия, музыка моя, Луизы, Володи Высоцкого, Гены Шпаликова, Юры Визбора. Песни, с которыми я прожил всю жизнь и которые, смею надеяться, будут звучать еще долго.[b]— Кто будет принимать участие в спектакле? [/b]— Я и Луиза. И 24 песни. И стихи Есенина, Маяковского, Высоцкого, Лени Филатова… [b]— А вы давно пишете песни? [/b]— Я писал музыку ко многим спектаклям Театра на Таганке: «Добрый человек из Сезуана», «Антимиры» с Владимиром Высоцким и Анатолием Васильевым, «Жизнь Галилея», для фильмов писал, для исполнителей… [b]— Для кого, например? [/b]— Многие пели мои песни. Эдита Пьеха, Эдуард Хиль, Нина Дорда, Гелена Великанова. Но я перестал писать для других, решил сам петь. Ведь специальное музыкальное образование у меня есть, голос есть, грех не петь самому.[b]— А с Владимиром Высоцким вы много работали? [/b]— Очень много… Был, например, спектакль «Берегите ваши лица» по поэзии Андрея Вознесенского. Об этом спектакле мало кто знает, он прошел один раз и его закрыли. К нему мы с Володей написали музыку, много песен… В диск, который я выпускаю, обязательно войдут наши совместные песни. В репертуаре Володи есть песни, из них две очень известные, музыку к которым написал я. Но я даже не вспоминаю об этом. Володя и сам мог это сделать, просто так получилось, что я ему помог.[b]— Борис Алексеевич, а пробовали ли вы писать стихи к собственным песням? [/b]— Нет, стихи писать не умею. Да и зачем, когда существует прекрасная поэзия? К спектаклям Театра на Таганке звучали и аранжированные зонги Бертольда Брехта, и стихи Марины Цветаевой, и Анны Ахматовой, Вознесенского, Евтушенко, Бориса Пастернака… Я терпеть не могу, когда на сцену выходят мальчики-колокольчики, которые поют полную муру.Я вижу, и это меня радует, как молодые люди тянутся к хорошей поэзии, хорошему кино, хорошим спектаклям, ходят на концерты симфонической музыки… Я проверяю свои песни на своих детях, дочке Дашеньке, студентке, и сыне Алеше, который учится в 9-м классе.[b]— А вернуться в труппу к Любимову вы не хотели бы? [/b]— С удовольствием. Когда в прошлом году Юрий Петрович праздновал свое 80-летие, я пришел его поздравить, обнял и сказал: «Ну давайте начнем что-нибудь, Петрович!». Я его очень люблю и театр люблю. Я был его любимым учеником, а он моим любимым учителем. Я ушел из театра, но по-доброму, без обид, хотя какая-то обида, наверное, и была. Но в нашем возрасте обижаться как-то грешно. На учителей, пап и мам не обижаются.