[i]Сегодняшний Международный День музыки будет ознаменован у нас не только традиционными концертами, но и открытием нового Международного благотворительного фонда Николая Петрова (генеральный спонсор — международная аудиторская фирма «Эрнст & Янг»).[/i][b]-Николай Арнольдович, мы живем во время всеобщего разочарования. Когда слова «инфляция», «девальвация», «революция» у всех на устах.Когда богатые богатеют и жируют, а простые смертные и прежде всего интеллигенция ищут отдушину в искусстве — театре, живописи, музыке. А куда податься самому художнику, где ему искать успокоение, отдохновение — словом, чем сейчас может вдохновиться музыкант? [/b]— Не надо никуда «подаваться». Надо заниматься своим делом. Ведь обладатели адекватных в любом месте земного шара профессий музыканта, дирижера, танцора, режиссера (если он владеет иностранным языком) не должны перестраиваться. Как я играл Баха, Шостаковича или Рахманинова при Никите Сергеевиче, точно так же я их играю при Борисе Николаевиче. С годами может поменяться разве что моя оценка деталей собственной интерпретации. Мы менее всего подвержены всей этой... как бы поточнее выразиться, экономической метеопатии.[b]— Метеопатия... Что это? [/b]— Медицинский термин, употребляемый моей женой. Метеопат — человек, чье здоровье зависит от любых изменений погоды. Так вот я не подвержен изменениям экономической погоды.Что касается «лукулловых пиров» во время чумы, которые устраиваются сейчас особенно часто, они выглядят, на мой взгляд, несвоевременно и неуместно. Банкеты в престижных клубах и ресторанах Москвы на фоне голодающих учителей и пенсионеров стали каким-то зловещим признаком действительности. Их стоимость — почти годовой бюджет элитарного отечественного оркестра, который, кстати, давно полностью ему не выплачивается. Или, скажем, присуждение огромных денежных премий сверхобеспеченным людям. На эти деньги мог бы длительное время просуществовать выдающийся ансамбль великого Игоря Моисеева — гордости отечественной культуры, который по бедности государства претерпевает чудовищные трудности, чтобы сохранить свою эталонную форму. Не уместнее ли вручать всемирно известным деятелям культуры что-то вроде фигурки «Оскара», не имеющей, кстати, денежного «довеска», но обеспечивающей всемирную славу, чем вот так сорить деньгами при нынешнем катастрофическом положении музеев, библиотек, школ, оркестров, театров и просто стариков, которым не на что похорониться! [b]— Вы так и не ответили, чем в нашей суровой действительности вдохновиться музыканту? [/b]— А тем же, голубушка, чем я вдохновляюсь всегда. Это — моя публика, мои концерты, записи, гастроли, ученики, мой дом и семья, мои коты и собаки...[b]— ...А теперь еще и ваш фонд? [/b]— В прошлом году мы со Светланой Безродной и ее « Вивальдиоркестром» дали в ВТО цикл из четырех концертов из сочинений Баха и Вивальди. Тогда я сыграл все клавирные концерты Баха. И мы собрали более шести тысяч долларов, к сожалению, превратившихся в день всероссийского государственного грабежа народа 17 августа в три тысячи. Они 1 октября будут переданы нашим глубоко уважаемым, любимым и так нуждающимся ветеранам сцены. Именно деньги, а не кулечки с яблочками и конфеткой, а на остальные — банкет для себя любимого. В уставе фонда так и записано: никаких банкетов и презентаций, никаких массовых зарубежных вояжей.[b]— Люди приходят в консерваторию, как в храм, для того, чтобы причаститься вашей музыкой. А что есть храм для самого Петрова? Каким богам вы молитесь? [/b]— Опять же моей публике. Но самое ценное в храме — звенящая тишина или еле слышное звучание органа. Когда я играю и в паузах слышу эту драгоценную тишину, то сам причащаюсь ею. Если же во время концерта жуют конфеты, роняют номерки... Мария Вениаминовна Юдина просто вставала и уходила со сцены. Она не могла больше играть. Она не была сумасшедшей — настоящий художник творит в соответствующей атмосфере, а не на коммунальной кухне.[b]— Николай Арнольдович, вы — фигура общественно активная, возглавляете АРИ, другие структуры — чего добиваетесь? [/b]— Я действительно много времени отдаю Академии российского искусства. В августе мы ездили в Петербург, где принимали в свои ряды Дмитрия Сергеевича Лихачева, который изъявил желание быть с нами. Учредителями нашей академии являются Игорь Александрович Моисеев, Фазиль Искандер, Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Петр Тодоровский, Элина Быстрицкая и другие замечательные деятели нашей национальной культуры. Получаем в ведение академии Дворец культуры «Каучук» — памятник архитектуры с замечательным залом, где хотим основать Московский центр культуры на Плющихе. Да вот незадача. Академия существовала на невеликие спонсорские пожертвования, которые хранились в СБС—АГРО. Участь вкладчиков этого банка вам, наверное, известна.А в качестве президента Российского общества по смежным правам добиваюсь, чтобы исполнители и обладатели фонограмм могли получать законное вознаграждение за свой труд. Соответствующий указ после многомесячных мытарств уже лежал на подписи у президента. Сняли Кириенко — и опять нужно начинать все сызнова.[b]— А игры с властями в виде своего членства в совещательных структурах при президенте вы продолжаете? И если да, то для чего? [/b]— Это не игры. Если я соглашаюсь на какую-либо общественную деятельность, это означает, что я занимаюсь ею серьезно, а не для коллекции титулов. Что касается совета при президенте, в котором возглавляю музыкальный сектор, то до тех пор, пока не будет принят закон о меценатстве, говорить не о чем. Любая проблема упирается в деньги. Господа власть имущие и законы создающие не дают жертвовать деньги на искусство цивилизованным, принятым во всем мире способом. Им никак не постичь простой истины: если бизнесмен дает деньги нищему театру, нищей консерватории, нищей филармонии, то не надо спрашивать, откуда он деньги взял. Надо сказать «спасибо», что дал. Государство должно миллиарды рублей театрам, консерваториям, филармониям и при этом никак не поощряет тех, кто мог бы вытащить эти оазисы духовности из нищеты.Именно это я пытаюсь объяснить, вдолбить там, наверху. Неужели вы думаете, что я сижу в президентском совете, чтобы получать какие-то льготы? Я принадлежу к тому немногому числу людей, которым ни у кого ничего не надо просить.[b]— Вы мультимиллионер? [/b]— Я не мультимиллионер. Я даже не могу назвать себя очень богатым человеком: у меня нет побочных промыслов. У меня есть только руки пианиста. И вообще мне ничто и никогда не давалось легко. Все красные светофоры на дороге жизни — мои. Единственный раз повезло получить участок на Николиной горе по решению местного кооператива как раз перед тем, как моссоветовские чиновники блокировали возможность обосновываться там без их ведома.[b]— Вы упомянули руки. Все знают, как бережет их ваш брат-пианист. А если надо забить в стену гвоздь, вы зовете дядю Петю или сами беретесь за молоток? [/b]— Не только за молоток. Я могу взять и топор, и пилу, и ножовку, и дрель, и сварочный аппарат. Умею и проводку исправить, и много чего еще.[b]— Например? [/b]— Например, могу разобрать и починить мотор. В «Мерседес», конечно, не полезу, а вот «Жигули» разбирал до гайки. И крылья снимал, и красил, и шпаклевал, и изобретал специальные антикоррозийные составы...[b]— Стало быть, вы автолюбитель? [/b]— Страстный. За тридцать шесть лет шоферского стажа автомобилей у меня было больше трех десятков. Начал с корявенького 403-го «Москвича», потом была 21-я старая «Волга», потом пошли вереницей «Жигули». Наконец, пересел в «Мерседес», который сразу начал чахнуть. Впоследствии выяснилось, что он прошел суровую школу такси, но я тогда ничего этого не понимал: увидел свежепокрашенного сияющего красавца — и влип.[b]— Буквально вчера музыканты нашего оркестра № 1 — Госоркестра — жаловались с телеэкрана, что не могут своей профессией зарабатывать на жизнь и детей своих от музыки отвадят. Свою дочь вы определили в журналистки тоже из этих соображений? [/b]— Я очень хорошо понимаю людей, которые не желают своим детям карьеры музыканта. Самым уважаемым в нашей стране профессиям учатся пять, шесть, от силы десять лет. Чтобы стать полноценным музыкантом, требуется двенадцать лет музыкальной школы, пять лет консерватории плюс три года аспирантуры (для права преподавать). И после этого идти в музыкальное училище на 350 рублей, которые еще и нерегулярно выплачивают? Теперь о дочери. Она действительно учится на факультете журналистики МГУ. Окончила музыкальное училище при консерватории. Все возможности к тому, чтобы стать концертирующей пианисткой, у нее были. Но дело в том, что стремление многих моих коллег расчищать путь собственным не столь одаренным, как они сами, чадам мне всегда претило. Поэтому я не протестовал, когда Женя захотела получить университетское образование. Она человек умный, талантливый и порядочный, что немаловажно в наше время.Пишет музыку, стихи на русском и английском языках. Стала чемпионкой Москвы по бильярду среди женщин. Способна быть хорошим менеджером. Я за нее спокоен.[b]— Николай Арнольдович, музыканты вашего уровня стремятся как можно больше времени проводить вне родной страны — преподавать где-нибудь в Европе, устраивать свои фестивали в фешенебельных курортных городках, подолгу гастролировать. У вас все наоборот.[/b]— Из всех философских течений признаю гедонизм. Это учение о том, что от любой своей деятельности вы должны получать максимум удовольствия — занимаетесь ли со студентами, сидите ли за роялем, общаетесь ли с женщиной... Мне никакого удовольствия не доставляют постоянные самолеты, поезда, такси, житье в гостинице и вечера наедине с телевизором. Другое дело дома: тепло, уют, домашняя еда...[b]— Я всегда подозревала, что вы гурман.[/b]— Само по себе понятие стола занимает важную часть в моей жизни, что вы и наблюдаете визуально. Однако я не ем столько, на сколько выгляжу, и не причисляю себя к категории Гаргантюа. Напротив, люблю изысканное, разнообразное питание.[b]— Какой же кухне отдаете предпочтение? [/b]— Японская для меня № 1. Обожаю сырую рыбу, их потрясающее мясо кобэ-биф — специальный бычок, которому делают массаж и поят вместо воды пивом до того, как забивают. Это мясо совершенно необыкновенное! Люблю итальянскую, французскую кухню. И все же больше уважаю простую русскую пищу — картошечку с селедочкой, лучком и огурчиком...[b]— А как насчет сготовить самому? [/b]— Умею, и даже выступал в «Смаке» у Андрюши Макаревича: готовил одно из любимых блюд — форшмак из селедки. Есть определенные блюда, которые в доме готовлю только я, но фартук, признаюсь честно, надеваю нечасто.[b]— Предполагаю, что вы большой знаток и общепитовских заведений? [/b]— Достаточно редко бываю в московских ресторанах — общепита хватает на гастролях. Но посещаю ресторан, который находится в том же здании, что и ТАСС: «ТАСС уполномочен накормить». Это — изумительное место, где все высочайшего качества.Совсем рядом, на улице Станиславского, есть просто домашний ресторанчик. Бывал в чудном трактире «У Хлестакова», понравился «Эль гаучо», что у Красных ворот.Но вот однажды попал на открытие клуба Вахтанга Кикабидзе «Не горюй» и... сошел с дистанции еще до обеда — подорвался на закуске. И когда понесли цыплят, шашлыки из осетрины, источающие сок люля, я заплакал и пошел домой.