Судьба трудника

[i][b]Михаил Иванович Дукмас родился в городе Артемовске Донецкой области. За свои 52 года он успел воспитать трех дочерей, освоил три специальности, жил и работал в трех республиках СССР.На Украине у него остался дом с садом, двухкомнатная квартира с обстановкой, дочки и внучка. Последние несколько дней он ходит по Москве — без денег, без работы, без жилья. Тщательно бережет единственное свое сокровище — паспорт и очень боится милиционеров. Милиционеры могут отобрать у Михаила Ивановича паспорт, и тогда он станет бомжем.[/b][/i]В самых страшных своих снах не видел Михаил Дукмас такого будущего! Да и ехал он в Москву вовсе не бомжевать и побираться, а денег заработать — себе на хлеб и внучке на конфеты. Работу Михаил нашел быстро — стал трудником в Николо-Перервенском монастыре у отца Владимира Чувикина. Три месяца он трудился, не жалея живота, — огород батюшке копал, за скотиной ходил, электропроводку в храме обновил...Нравилось Михаилу Ивановичу в монастыре: и тело в тепле и уюте, и душа маятная в покое, поближе к Богу, и зарплата хорошая — 500 рублей в месяц. Он даже хотел там остаться навсегда, и остался бы, наверное, не попадись ему в руки еженедельник «ВМ» от 16 июля. Там он прочитал мою статью и написал мне письмо. Что из этого вышло, я уже описала в заметке, напечатанной в прошлом еженедельнике: я поехала в монастырь, отец Владимир сильно разгневался, к Михаилу меня не допустил да еще сторожа своего брата Сергея благословил на то, чтоб тот меня с территории монастыря прогнал. Обо всем этом свинстве я и написала.Статья вышла в четверг утром, а ночью у меня дома зазвонил телефон: «Здравствуйте, Юля, — услышала я в трубке вежливый мужской голос, — это говорит Михаил Дукмас. Я звоню с улицы. Отец Владимир только что выгнал меня из монастыря».[b]Непонятно, на что батюшка рассчитывал, поступая таким образом. [/b]Наверное, думал, что несчастный Михаил Иванович, выставленный им ночью на улицу без копейки денег, побредет понуро на вокзал, сядет в поезд и поедет в свой Артемовск. Даже не думал, а был уверен, так Дукмаса и благословил: «На тебе твой паспорт, собирай пожитки и езжай в этот... откуда ты там родом». Но Михаил Иванович выбрал другой путь: он пришел к нам в редакцию, мы наконец-то встретились и долго-долго говорили о жизни...Никаких сенсационных откровений о деяниях батюшки вы здесь не прочтете: трудник Дукмас оказался человеком порядочным и воспитанным и, несмотря на святую доброту отца Владимира, гадости про него рассказывать не стал. Хотя, я убеждена, мог бы.Ему терять уже нечего (кроме паспорта, конечно). Но в Николо-Перервенском монастыре продолжают трудиться еще около двадцати таких же несчастных, неустроенных украинских мужиков. И они, хотя и поддержали Михаила Ивановича, просили сокровенным, монастырским, с прессой не делиться: им там еще жить. Зато о себе мой герой рассказал все, не стесняясь и ничего не скрывая: как жил, где работал, кого любил и как в конце концов оказался в московском монастыре.Школу Миша Дукмас окончил с отличием и без проблем поступил в строительный техникум. Оттуда его и призвали в войска КГБ. Отслужил солдат Дукмас в Туркмении радистом, там же познакомился с милой девушкой — ткачихой из Ашхабада, на которой и женился на следующий же день после демобилизации. Молодую жену Михаил увез к своим родителям в Феодосию. Но на морском берегу «дочь пустыни» жить не смогла, затосковала.Они вернулись в Ашхабад, Михаил пошел работать на буровую вышку помощником бурильщика, а жена сидела дома и, как потом выяснилось, потихоньку Михаилу изменяла. Он продолжал с ней жить ради маленького сына, до тех пор пока она ребенка не угробила: искупала мальчика и положила под вентилятор сушиться. Сыночек Михаила умер в 4-месячном возрасте от воспаления легких. С женой он, конечно, развелся, но из Туркмении не уехал. [b]Переехал жить в город Мары, что под Ашхабадом, выучился на помощника машиниста. [/b]Водил по железной дороге составы — сначала грузовые, а потом и пассажирские.В общем, нормально жил, пока не пришлось ему заступиться за девушку. Он ее в кино пригласил, а по дороге к ним трое пьяных ребят пристали... Одному Михаил голову кирпичом разбил, другому переломил позвоночник — сделал человека инвалидом. В 1970 году т суд приговорил Михаила Дукмаса к четырем годам лишения свободы за злостное хулиганство. Смириться с таким приговором Михаил не смог и подал апелляцию в Верховный суд СССР, и надо же — чудо! — вместо четырех лет ему определили год, который он исправно отсидел.В 1975 -м Михаил Иванович вернулся в Крым: «Понял, что одинокая, бесцельная жизнь среди чужих туркменских песков не для меня». Обосновался в Приморске, пошел работать на судостроительный завод... Так прошло еще 7 лет жизни Михаила Дукмаса. В 1982 году переехал в родной Артемовский район Донецкой области и родителей перевез. Женился на милой женщине Зинаиде Игнатьевне, стал воспитывать двух ее дочерей, а в 1984-м и своя девочка Оксаночка родилась. Жили они хорошо. Дом в деревне купили, мотоцикл с коляской. На 13 приусадебных сотках Михаил посадил 60 фруктовых деревьев, курочек завели, корову — хозяйство, хоть и небольшое, но свое. Работал в то время Михаил Иванович фотографом, крутился как мог: ездил по району на мотоцикле с фотоаппаратом на шее — где детский сад сфотографирует, где школу, где свадьбу. Потом ОБХСС прижимать стал, фотосалон «Радуга» пришлось прикрыть.А детей-то кормить надо! И начал Михаил Дукмас по «шабашкам» ездить, дома богатым людям строить. Закончил-таки строительное училище, приобрел профессию каменщика, сколотил свою бригаду... Дома, построенные руками Михаила Дукмаса, стоят теперь по всему бывшему СССР — в России, Украине, Туркмении. Много Михаил поездил, много денег заработал, все у него было прекрасно, пришло время и за свой дом взяться, отстроиться как следует, потому что впереди Михаила Дукмаса и его чудесную семью ждала удивительная, счастливая и радостная жизнь... [b]А в 1994 году выяснилось, что жена его, ненаглядная Зинаида Игнатьевна, неизлечимо больна раком. [/b]Ее не стало 12 февраля 1996 года.Девочки к тому времени разъехались: старшая Томочка живет с мужем и дочкой в Днепропетровске, средняя Алена тоже замуж вышла за хорошего парня из города Славута, что под Киевом. Младшенькую Оксану Михаил отправил к Тамаре, а сам не поехал, хоть и звали они его к себе. Да и как он, здоровый работящий мужик, мог позволить себе «сесть на шею» дочери.Ну уж нет, решил Михаил Иванович! Голова есть, руки на месте, значит, с голоду не умру. Продолжал строить дома, только прибыли никакой эта работа уже не приносила: за последний свой дом он получил 50 гривен да продукты кое-какие. И самое главное — с уходом жены Михаил Иванович и сам перестал жить. Так, перебивался день ото дня, без всякого смысла просыпаясь по утрам и ложась спать вечерами. Нет, конкретной цели уйти в монастырь у него не было. Просто хотелось куда-то уйти, чтоб не видеть этот дом, этот сад, эту квартиру, где прошли лучшие, счастливейшие годы его жизни.Дом он заколотил, квартиру сдал, жил у друга Пети, вместе с которым строил дома. Но в одно прекрасное утро проснулся и понял: так жить нельзя! Собрал сумку с необходимыми вещами и подался в Москву. До столицы он добирался долго, ехал на перекладных: где электричками, где автостопом, а где и пешком шел. Прятался от милиции, смотрел на Россию, на города и деревни — где как люди живут. Искал работу и место свое в этой жизни... Таким образом, начало мая Михаил Иванович Дукмас встретил на лавочке подмосковной станции Царицыно с бутылкой пива в руках и десятью рублями в кармане. Вожделенная Москва была рядом, но Михаил Иванович ее боялся. Москва пугала его своими машинами и автобусами, проспектами и площадями, витринами и рекламой, своими миллионами населения. Миллионы абсолютно чужих, незнакомых людей, которым нет до тебя никакого дела, — это действительно страшно! Но Михаил Дукмас был полон решимости.Сейчас, думал он, допью свое пиво и совершу этот последний решающий бросок: Царицыно — Москва.А там — будь что будет! И неизвестно, что бы было, если б в этот момент к Михаилу не подошел грязный мужичок за пустой бутылкой. Разговорились. Именно этот мужик и подсказал Михаилу Ивановичу адрес Николо-Перервенского монастыря: там, дескать, тебя напоят, накормят, жилье дадут и работу, а зарплата там 8 долларов в час... Мифические доллары тут же сыграли свою роль в судьбе нашего героя. Да за такие деньги не то что в монастырь, к черту в печку залезть можно! Тем более что, глядя на затрепанного бомжа, Михаил Иванович ясно представил свое будущее — или в монастырь, или вот так же бутылки собирать. И пошел гражданин независимой Украины Дукмас Михаил на поклон к отцу Владимиру.[b]О жизни в монастыре расскажем вкратце, дабы лишний раз не травмировать батюшку. [/b]В общем, все там хорошо: кормят йогуртами и бананами (употребление мяса запрещено категорически), кельи — просторные и светлые, рассчитаны на 2—3 человека. День трудника начинается с молитвы в 7 часов утра и молитвой же заканчивается в 10 вечера. В час в монастыре — обед, в полпятого — полдник, в 7 вечера — ужин. После ужина можно не работать, но что делать — непонятно: на территории монастыря запрещено пить, курить, читать газеты, слушать радио или магнитофон, смотреть телевизор, приводить гостей. В принципе трудник не монах, а человек свободный. Но для того чтобы выйти в город, надо получить у отца Владимира благословение. А он, естественно, не благословляет. К тому же, кроме благословения, у отца Владимира надо выпросить собственный паспорт, который он забирает при приеме на работу. А какой же человек без паспорта в город пойдет?! Потому свободное время трудники проводят, сидя на корточках в кустах за воротами монастыря, покуривая и беседуя часами. Никто не объяснял им, что в монастыре можно делать, чего нельзя и как вообще надо себя вести в святых стенах. Всему приходится учиться на собственных ошибках. Любой сделанный шаг, сказанное слово, поступок или взгляд должен быть благословлен батюшкой. Но очень скоро новоиспеченные трудники начинают понимать, что главный в Николо-Перервенском монастыре вовсе не батюшка, а матушка. Без ее негласного благословения и сам отец Владимир не может ни выдохнуть, ни вздохнуть.Очень интересно в монастыре происходит оплата труда украинских работяг. Батюшка с матушкой авторитарно решают, кому и сколько платить, и не дай вам Бог завести разговор о зарплате при приеме в монастырь! Не благословляют сразу. Так и работают мужики месяцами — строят, красят, белят, роют траншеи, вскапывают огороды, пасут коз и прочее, — не зная, что их ждет: кого-то батюшка благословит на 200 рублей, кого-то — на 1000, а кого и на кукиш с маслом. Михаил Дукмас, до того как его черт дернул письмо в газету написать, был у отца Владимира на хорошем счету: два месяца подряд он исправно получал по 500 рублей. Выгоняя же его в конце июля, батюшка лишил Михаила Ивановича июльской зарплаты за совершенный грех — письмо в газету. [b]На мой провокационный вопрос, можно ли сравнить монастырь с тюрьмой, Михаил Иванович отвечать не захотел. [/b]Сказал только, что мысль эта — «здесь как в тюрьме» — постоянно слетает с уст то одного, то другого трудника.Ведь для них монастырь стал натуральным исправительно-трудовым учреждением. Кто-то мирится с этим от безысходности, кто-то становится религиозным фанатом, а кто-то начинает думать.«Да, — говорит Михаил Иванович, — когда я шел туда, я думал о спасении души, искал успокоения, прибежища. Надеялся, что обрету потерянное душевное равновесие и смыслом моей жизни станет служение Богу. Ничего не вышло! И хорошо. Я не жалею, что ушел оттуда. Встреча с «Вечеркой» послужила для меня решающим толчком, но и до этого я начал понимать, что служение Богу и беспрекословное повиновение отцу Владимиру — это не одно и то же».Не жалеет Михаил Иванович, не жалеем и мы. Бог с ним, с монастырем! Оставим отца Владимира в его царстве и двинемся дальше вместе с нашим героем. Теперь я чувствую себя ответственной за судьбу Михаила Дукмаса. Сейчас он ночует где придется, целыми днями ходит по городу — ищет работу. Всех, кто может ему помочь в этих поисках, очень прошу обращаться в редакцию. А еще Михаил Иванович не прочь попытать судьбу с какой-нибудь хорошей женщиной: вдруг все наладится, появится в жизни новый смысл и заживет бывший монастырский трудник лучше прежнего!