[i][b]Этот музыкант среди коллег всегда считался художником исключительной этической чистоты и профессионального совершенства. А Юрий Башмет называл его «Моцартом скрипки». В день рождения маэстро в Москве пройдет заключительный концерт фестиваля «Посвящение Олегу Кагану». А в вечернем эфире телеканала «Культура» сегодня и завтра будет демонстрироваться двухсерийный документальный фильм «Олег Каган. Жизнь после жизни».[/b][/i]Режиссером ленты стал Андрей Хржановский, мэтр отечественной анимации. Это первый в творческой биографии Хржановского полностью документальный фильм.[b]– С какими сложностями вам пришлось столкнуться во время съемок?[/b]– Первоначально я вообще не знал, что ответить на просьбу Натальи Гутман ([i]вдова Олега Кагана[/i]. – [b]Е. К.[/b]). Во-первых, потому что подобного опыта в моей биографии еще не было. Во-вторых, потому что не было никаких материалов для фильма, кроме любительских съемок. При нашей первой встрече Наташа показала мне только одну видеозапись и фотографии, сделанные за несколько дней до кончины Олега. Они просто потрясли меня! Но тут случилось еще одно, можно сказать, приключение, сыгравшее свою роль в моем окончательном решении. Я собирался на кинофестиваль в финский город Тампере. В поездку взял с собой эту фотографию, с которой не расставался. И вот вхожу в купе поезда и обнаруживаю, что моим попутчиком оказывается мой коллега Юрий Норштейн ([i]автор культового «Ежика в тумане»[/i]. – [b]Е. К.[/b]). Я ему рассказываю про Наташино предложение и показываю эту фотографию. И вижу, что она на него производит такое же впечатление, как и на меня. Но на этом наше путешествие не закончилось. В Выборге мы должны были делать пересадку. И стали искать свободные места. Вдруг замечаю, сквозь приоткрытую дверь одного купе, что в углу возле окна – одинокая фигура. Открываю дверь шире и вижу, что эта странная фигура – футляр виолончели. Провожу взглядом по купе и вижу, что в углу сидит… Наташа Гутман. Оказывается, у нее в эти дни были гастроли в Тампере. Такое совпадение, конечно, было абсолютно непредвиденным. Несколько дней, проведенных в Тампере, и концерты, которые сыграла Наташа в память об Олеге,– все это меня склонило к мысли о том, что я должен взяться за эту работу.[b]– Ваш фильм – не просто набор интервью, фотографий и музыкальных фрагментов. Все это переплетено в единую повествовательную линию.[/b]– Камень к камешку я стал строить это здание. И хотя в работе над фильмом принимал участие великий оператор Георгий Рерберг, хотя снимались в нем великие музыканты, мне казалось бессмысленным делать фильм, состоящий из набора интервью. Это была бы работа для ремесленника, не требовавшая моего участия.Здесь нужен было изобрести ход к построению фильма. Он пришел не сразу, только в процессе монтажа, который длился несколько лет. Я собирал эту картину буквально из ничего – изобразительного материала было крайне мало. И здесь, конечно, мне очень помог опыт работы в анимации. Ведь в ней очень важен принцип построения кинообраза в соотнесении с образом звуковым, музыкальным. Я стал выстраивать внутренние ходы, искать сопряжения музыкальных фонограмм и изображения. Мне показалось это принципиальным решением задачи.[b]– А вы были лично знакомы с Олегом Каганом?[/b]– Да, я был знаком с Олегом, но близкими друзьями мы не были. Однако после фильма Олег стал мне не только знакомым, но и родным человеком.Сейчас уже, к сожалению, нет в живых ни Рихтера, ни Дорлиак, ни Николаевского, ни Шнитке, ни Рерберга – тех, кто был причастен к этой работе. Так что для меня этот фильм превратился не только в дань памяти Олегу, но и тем людям, которые в нем запечатлены и к нему причастны. И еще больше я убеждаюсь в правоте мысли, высказанной в конце фильма Альфредом Шнитке.Он дал это интервью накануне болезни, буквально за несколько часов до страшного приступа, после которого последовал второй инсульт. Альфред говорит о том, что человеческое существование не исчерпывается фактом его физического бытия. Собственно об этом и сделан фильм «Олег Каган. Жизнь после жизни».