Десятая рота

[b]Спецприз жюри в Каннах достался «Фландрии» Бруно Дюмона не случайно. Рукотворной работой режиссер воскрешает те времена, когда на экране ценилась жизнь, а не только спецэффекты.[/b]Фильм красив без красивостей – воздух в нем можно буквально щупать руками, мельчайшие световые нюансы отражают любое настроение. Зелень деревьев Севера и белые пески Юга контрастируют друг с другом, как живописные полотна, однако они – живые. Люди вписаны в кадр тоже максимально естественно, хотя с людьми у Дюмона все-таки есть проблемы.Молодой неуклюжий фермер Деместр (Самюэль Буаден) пашет на своем тракторе последние деньки. Он записался на войну в дальние страны, как большинство деревенских сверстников, и на днях уезжает. А пока проясняются отношения. Редкий секс на голой земле с соседкой Барб (Аделаид Леру). Пиво в баре в компании по вечерам. Молчаливые посиделки у костра на холме.Всем скучно со всеми, лишь Барб своеобразно бунтует, не скрывая своей сексуальной активности и беременея от нового знакомого. Но вот в радостном предвкушении фламандцы спаслись от скуки и оказались в пустыне. Там все ново, непредсказуемо, только сводится к скорой смерти. Либо пристрелят, либо подорвешься на минном поле, либо кастрируют. С местными, с которыми война, они только говорят на разных языках. В остальном все похожи.Фламандцы легко способны на групповое изнасилование, на предательство однополчан и тоже всего боятся. Между тем Барб в деревне лишилась ребенка, попала в психушку, но так и не бросила бунтовать.Отношение к происходящему очень сильно зависит от того, с чем сравнивать фильм Дюмона. Если с нашими «Девятой ротой» или «Живым», тогда он – образец человеческой честности и чистого искусства. Но если вспомнить былые шедевры кинематографа, от «Пустыни Тартари» Дзурлини до «Продавца четырех времен года» Фассбиндера, «Фландрия» им вчистую проигрывает. Ее мотивы в кино далеко не новы, но Дюмон еще и облегчил задачу, представив абстрактный притчеобразный мир.На самом деле говорить о философии можно лишь в случае, если бы он сделал два разных фильма. Один – о провинциальной скуке, разлагающей людей до основания, другой – о войне, разлагающей точно так же.Но что вышло в целом? В армию можно, наверное, пойти добровольно – всяко бывает. А фламандцы записались именно на войну, причем не «защищать мирный сон», а попросту убивать всех подряд. Они сделали это скопом, один «незаписавшийся» выглядит полным ничтожеством.Налицо заведомая потеря человеческого статуса, хотя не так давно Дюмон сделал фильм под названием «Человечность»… Если с тех пор он разочаровался в людях, повод ли это искусственно и огульно записывать всех в животные? Будь фильм про реальных телок и боровов, он был бы бесспорным шедевром. Но его современные двуногие персонажи тоже никогда не учились читать, вообще не учились в школе и ничего не соображают.Они сразу свалились с Луны великовозрастными скотами. Никому в кадре невдомек, что нельзя убивать и насиловать. Поэтому крайней натяжкой выглядит финальное: «Я люблю тебя, я очень люблю тебя». Животные могут утолять голод, утолять сексуальный голод, метить территорию и пожирать соперников, но «любовь» – это не про них.«Фландрия» – не философия, а демагогия.