Антрепренер исчез куда-то...

[b]В март 1907-го москвичи встречали и провожали масленицу. Праздновали как полагается: блинами со всякой всячиной и множеством горячительных напитков.[/b]А некоторые попытались вспомнить старинную забаву – битву «стенка на стенку». Такие «развлечения» были запрещены официально, а потому, когда за Рогожской заставой собравшаяся толпа приготовилась к этой молодецкой забаве, городовой пытался уговорить драчунов разойтись. Но разгоряченные «бойцы» набросились на самого полицианта, забросали его камнями, а потом повалили на землю и попытались зарубить собственной шашкой. К счастью, на помощь городовому подоспели дворники и полицейские с соседних постов, разогнавшие толпу…Между тем посеянные в 1905 году семена дали всходы: нападения на полицию становились каждодневными, не было недели, чтобы не хоронили 1–2 городовых или околоточных надзирателей (что-то вроде современных участковых). Вместе с революционерами «шалила» и блатная публика, маскируя грабежи революционными лозунгами. В феврале из Кутузовской избы в Филях похитили бронзовые бюсты Александра I и Наполеона. Уже через день они появились на Сухаревке, где их всего за 15 рублей купил врач из Александровской больницы. Впрочем, узнав из газет о краже, он созвонился с музеем вернул похищенное.Жизнь москвичей сильно осложняли забастовщики. Мартовскую «серию» начали слесари Миусского парка, а уже через день остановились все трамваи и конки. Забастовщиков поддержали рабочие газового завода, и большая часть московских улиц погрузилась в кромешную тьму. Лишь немногочисленные электрические (в центре) и керосиновые (на окраинах) фонари пытались бороться со снежной тьмой февральской ночи. Городская управа срочно закупила тысячу керосиновых ламп, но работники, обслуживавшие газовые светильники, наотрез отказались зажигать керосиновые лампы.Забастовка была решительно подавлена: главных агитаторов выслали из города, а еще 170 рабочих губернатор пообещал отправить туда же – на выселки.А вот к мошенникам власти относились куда терпимее. В марте 1907-го состоялся суд над неким Дудышкиным, коллежским регистратором, который выдавал себя за генерала и занимался сбором денег «на сооружение храмов и украшение их». Жертвователям этот новый Хлестаков обещал выхлопотать звание почетного гражданина или орден. Часть денег «генерал» все-таки передавал по назначению, но большую часть тратил на себя – завел шикарный выезд, снял дорогую квартиру, давал обеды, на которые приглашал влиятельных москвичей. Проходимца арестовали, но получил он всего пять месяцев тюрьмы…Много шуму наделало банкротство театрального предпринимателя Владимира Адельгейма (не путать с актерами – братьями Робертом и Рафаилом), решившего попробовать свои силы в оперной антрепризе. Пригласив блиставших когда-то итальянских певцов уже на закате их звездной карьеры, он вложил в дело 40 тысяч рублей собственных денег, но, истратив их на огромные гонорары, прогорел и после четырех спектаклей сбежал из Москвы. Без копейки денег остались хористы и оркестранты. В накладе оказались и московские меломаны. Газеты как всегда откликнулись стихами:[i]Антрепренер исчез куда-то,Как мимолетный метеор,И потеряли без возвратаСвой гонорар оркестр и хор...Остались крупные авансыУ итальянских «соловьев»,У остальных же слабы шансы,И не оплатят их труды…[/i]А московские аптеки все еще продолжали отмечать 70-летие со дня гибели нашего великого поэта. Теперь каждый пациент мог купить за 25 копеек «от кашля, хрипоты и для отделения мокроты солодо-экстрактные карамели с диастазом» под названием «Пушкин». Видимо, недаром, стали говорить, что «Пушкин – это наше все!..»