[b]Воззвание Временного комитета Государственной думы о взятии власти в свои руки было обнародовано в Питере 27 февраля, о чем председатель Думы известил московского городского голову М. В. Челнокова.[/b]Вечером того же дня представители Биржевого комитета, Купеческого общества, Городской думы, губернского и уездного земств, Совета рабочих депутатов и прочих московских общественных и выборных организаций создали Оргбюро Комитета общественных организаций – прообраз новой власти в городе.В тот же день ровно в полдень остановились все трамваи, замолкли телефоны, на большинстве фабрик и заводов прекратилась работа и толпы рабочих двинулись в центр города. На сторону восставших перешли 5 и 6-я роты 192-го пехотного Запасного полка, расквартированного в Спасских казармах, позже к ним присоединились еще две роты.Особое положение сложилось с военными властями города, от которых многое в той обстановке зависело. Волей судеб комендантом Москвы и командующим Московским военным округом оказался… отставной полковник-артиллерист Александр Евграфович Грузинов. Лет за 10 до этого он вышел в отставку и занимался хозяйством в своем имении в Дмитровском уезде. Но при этом не бросал и общественной деятельности: избирался гласным губернского земства, состоял членом губернской управы…В первые дни войны он был мобилизован и больше года воевал с немцами. А вечером 28 февраля Грузинов случайно оказался в Московской думе, причем стал там единственным военным: пришлось принимать командование восставшим гарнизоном.Переход власти в городе прошел почти бескровно. Испортили мирную картину лишь несколько стычек. На Большом Каменном мосту отряд вооруженных солдат, выполняя приказ, открыл огонь по солдатам автошколы, направлявшихся к зданию Думы. Трое погибли, несколько человек были ранены. А на Яузовском мосту полицейский наряд остановил толпу рабочих и потребовал разойтись. Рабочие отказались повиноваться. Тогда помощник пристава 3-го участка Мясницкой части Туцкий начал стрелять из револьвера и ранил двоих рабочих, вскоре скончавшихся. Разъяренная толпа обезоружила полицейских, а пристава сбросила в реку и забросала камнями… Торговцы в городе вели себя по-разному: большие магазины с зеркальными витринами на Тверской закрывались, а маленькие продолжали торговать.Восставшими мимоходом были разгромлены несколько булочных, хотя «революционные погромы» и не стали массовыми... Да и арестов по сравнению с Питером было не так много: в первый же день революции были арестованы губернатор Татищев, генерал Мрозовский, градоначальник Шебеко с помощниками и почему-то начальник сыскного (уголовного) отделения. Хотя работы для него было в эти дни больше, чем обычно: из тюрем выпустили не только политических, но и всех уголовников, а созданная взамен полиции милиция состояла из гимназистов, студентов и небольшого количества рабочих. Справиться с преступниками ей было явно не по силам…Дальше все пошло по российской традиции: раз захватили власть, то нужно организовать парад! И уже через несколько дней на Красной площади состоялся первый «смотр революционных сил».Начался он с крестного хода, где гремело «многолетие» российской державе и ее воинству. Над площадью показались два аэроплана, причем один из них летел так низко, что едва не задевал башенки Верхних торговых рядов. Многие узнали в пилоте знаменитого в те годы летчика Габер-Влынского, который бросил к подножию памятника Минину и Пожарскому букет красных тюльпанов, перевитых красной лентой с золоченой надписью: «Да здравствует русская армия! Да здравствует первый народный главнокомандующий Грузинов!»Перед собравшимися маршем прошли юнкера Александровского и Алексеевских училищ, четыре школы прапорщиков, части полков, расквартированных в Москве. А потом на площади появился… жандармский дивизион. Сытые, румяные, на раскормленных лошадях, с обнаженными клинками, они резко отличались от остального воинства. В толпе раздался недовольный ропот.Пришлось брать слово Грузинову: [i]«Я сегодня собрал жандармов и объявил, что отправляю их на фронт и желаю каждому заслужить по Георгию. Они согласились…»[/i]Между тем единение первых революционных дней закончилось, все явственнее намечались политические полюсы. Москвичи митинговали целыми днями, принимали резолюции, кого-то куда-то избирали. Даже московское духовенство избрало свой исполком.Не обошлось в этом деле и без московских кухарок, которым еще только предстояло освоить управление государством. 9 марта электротеатр «Европейский» на Тверской-Ямской заполнила многотысячная толпа кухарок. Все проходы были забиты, давка была ужасная, стоял несмолкаемый шум. Ораторши забирались на столы, скамейки, но говорили не о революции, а о плохих и хороших хозяевах. И тут вдруг послышались звуки оркестра – мимо кинотеатра проходил полк солдат.Зал опустел мгновенно. Все кухарки бросились за солдатами: любовь к военным взяла свое!