Корейко в юбке, или похождения Ольги Штейн в стране большевиков

[b]Имя этой ловкой авантюристки в дореволюционной России было, что называется, «на слуху»: госпожа Штейн стала участницей нескольких громких судебных процессов, связанных с подлогами, злоупотреблением доверием, присвоением имущества и прочая, прочая, прочая…[/b]Несколько раз Ольга Штейн выходила сухой из воды. А потом она стала супругой барона Остен-Сакена, приобрела титул и снова принялась за свои аферы. А когда над ней нависла реальная угроза оказаться за решеткой, то баронесса, наплевав на подписку о невыезде, просто сбежала в США.Как там у нее сложилось в Америке, никто не знает, но, когда грянул Октябрьский переворот, она вновь оказалась в России и более того, почему-то решила остаться в стране большевиков. Так сложились обстоятельства, или у баронессы просто был дерзкий расчет на возможность выудить «золотую рыбку» во взбаламученной революцией воде, теперь, наверное, не узнает никто.Одним словом, Ольга, вернув себе девичью фамилию Штейн, обосновалась в Петрограде.Старых привычек в новой России она менять не собиралась, но большевики оказались порасторопнее старорежимных жандармов: петроградский трибунал приговорил ее к заключению в концлагере. А отбывать наказание Ольгу отправили в московский Новоспасский лагерь, расположившийся в старинном Новоспасском монастыре.К чести мадам надо заметить, что она не потеряла присутствия духа и, немного осмотревшись, нашла для себя некоторые соблазнительные возможности и в этом мире. Она обратилась к лагерному руководству с предложением устроить силами артистов, содержавшихся в московских концлагерях, концерты, сбор от которых был бы направлен в распоряжение организации «Помголод».И разрешение на устройство концертов было дано самим начальником Управления московских лагерей товарищем Кацефа. Мадам развила буйную деятельность, да и артисты, оказавшиеся за колючей проволокой, видимо, были хорошими, но уже первый концерт, организованный Штейн, принес оглушительный успех и хороший сбор. Тогда тема «помощи голодающим» была в моде, товарищ Кацефа получил поощрение, и по его распоряжению Ольге разрешили продолжить свою деятельность в качестве лагерного импресарио. Ее не только выпустили в город на частную квартиру, но и предоставили автомобиль Управления московскими лагерями с казенным шофером! Что еще нужно для «работы»? На казенном авто, прекрасно одетая, свободно изъясняющаяся на нескольких европейских языках, бывшая баронесса разъезжала по иностранным миссиям и представительствам зарубежных компаний, где собрала «в пользу голодающих» более 300 миллионов рублей. Хотя в те времена жуткой инфляции это было не так уж и много. А еще она под тем же предлогом получила от гражданки Тележниковой ценных вещей на сумму более миллиарда рублей...Деньги для голодающих мадам пускала в оборот, пополняя их суммами, вырученными за организацию концертов. Кроме того, она втянула в свои делишки стойкого большевика товарища Кацефу и его подчиненных, давая им взятки.Вся эта лагерная «панама» открылась, когда ОГПУ начало расследование злоупотреблений в Новопесковском и Новоспасском лагерях. Заинтересовали чекистов, правда, не «левые» концерты, а дела другого рода. В этих лагерях, как писали газеты, охрана и комендатура [i]«практиковали избиения заключенных, одно из которых закончилось убийством, принимали взятки от заключенных, которым доставляли самогонку с воли, допускали самый безудержный разврат…»[/i]Распутывая это дело, чекисты арестовали комендантов обоих лагерей – Позднякова и Мицкевича, а также нескольких надзирателей. Через них вышли и на Кацефу. К тому времени этот товарищ при помощи Ольги Штейн существенно выпотрошил суммы, отпущенные на культурно-просветительские цели.Ущерб составил 640 миллионов рублей. Из этих денег 110 «лимонов» пошло лично товарищу Кацефе; он же стал получателем и 80 миллионов, собранных Ольгой Штейн по «подписному листу».Судили всю компанию в феврале 1923-го. Комендант Новопесковского лагеря Мицкевич, признанный виновным в том, что «избивал заключенных особенно мучительными и унижающими достоинство способами», был приговорен к расстрелу, который ему, впрочем, учитывая революционные заслуги, заменили 10 годами тюрьмы. А товарищ Кацефа за все свои «художества» получил 5 лет срока, но, с учетом амнистии, срок скостили на треть.Легче всех отделалась госпожа Ольга, которую приговорили всего лишь к шести месяцам заключения.Что стало в дальнейшем с этой незаурядной женщиной, неизвестно. С уверенностью можно сказать лишь одно – она вряд ли успокоилась. Тем более что первые годы жизни страны большевиков давали к этому все возможности…