Про девочку Ксюшу

[i]Почему-то принято считать, что судьба – нелегкая и счастливая, злая или добрая, вообще Судьба – есть только у больших, взрослых людей. Которые и жизнь прожили, и поле перешли.Но ведь и то верно, что бывает всей-то жизни от силы 10 лет, 5 лет, 3 года, годик или даже несколько месяцев, недель, дней!А судьба уже есть. Она уже заложена, судьба маленького человечка, она уже предопределена нами, взрослыми! Нами, родителями.Мы сами выбираем судьбу для своих детей, мы распоряжаемся, мы устраиваем ее – по праву взрослых.И кто-то распоряжается хорошо, а кто-то из рук вон плохо, а кому-то и вообще доверить нельзя самое хрупкое, самое беззащитное, что только есть на земле: судьбу маленького человечка! Иначе – почему у нас столько сирот иной раз при живых родителях? Почему рождаются дети нежеланные, несчастные от самого дня появления на свет? Почему и как поднимается рука у взрослых, сильных, жестоких и глупых людей, ударить ребенка? Почему безнаказанно творится насилие и беззаконие? Почему маленькие и слабые становятся жертвами маньяков? Почему мы проходим мимо, старательно не замечаем того, что происходит на наших глазах? А если пытаемся помочь и защитить малыша – скажем, взять сироту из детского дома, – то тут же попадаем в непробиваемую, непроходимую бюрократическую машину, одолеть которую можно только взятками?Через несколько дней наступит 1 июня – День защиты детей. Будет праздник, будут концерты, будут подарки. Разные взрослые люди будут говорить разные хорошие слова… А что потом?Вопросы – останутся.[/i][b]Почему самое светлое, чистое и святое дело никогда не обходится у нас без грязи, подлости, мерзости?[/b]…Танюха – моя соседка по даче. То есть, это у меня – дача в небольшом поселке в Калужской области. А у нее-то дом настоящий, деревенский. Танюха – добрая, полная, простая болтушка-хохотушка, нормальная и обыкновенная русская баба. Бабенка, или нежнее сказать, бабочка. В дому у нее достаток, в огороде – порядок; муж, сын и отец – три мужика на одну! – ухожены-обихожены.На земле, если не пить и работать, всегда можно прокормиться, даже если это не фермерское хозяйство, а просто подсобное. Свои куры, уточки есть, кроликов держат, поросят. Дом новый недавно построили, машина есть – а чего ж им плохо жить, когда двое взрослых мужиков неплохо зарабатывают на железной дороге и денег не пропивают? Жена, мать, дочь – держит их Танька – во, как! …Ох, чувствую, поведет меня сейчас на классическое «коня на скаку…» А куда деваться, если оно верно? И «горящие избы», и «коня на скаку», и много чего пришлось ей пройти. Только подразумевается под ними у нас теперь совсем другое.По порядку: сын взрослый, уже работает, а она еще не старая женщина – родила его рано. И хотела всю жизнь дочку, доченьку-дочушку, а то в доме одни мужики и как-то тоскливо. Но забеременеть по второму разу долго не могла. А в позапрошлом году, сподобил Господь, услышал ее молитвы.И все бы хорошо, да случилась беда: умер брат, самый любимый, самый близкий. Она – на пятом месяце.То ли это сыграло, то ли здоровье все ж таки не как у молоденькой… И преждевременные роды, и девочку – девоньку, доченьку-дочушку! – не смогли спасти врачи в областной больнице.Ходила черная, тосковала – сил нет. Муж жалел, хороший он у нее. Вот и решили: взять из детского дома. Тем более – чего лучше-то?! – в Питере, в Санкт-Петербурге, у них родная тетка именно что в детском доме работает! Так уж посодействует, верно? Сказано – сделано. Подхватилась моя Танюха и рванула в город на Неве. В августе прошлого года дело было.Приехала и с порога тетке бухнула: буду оформлять, девочку хочу, умираю, поможешь, как сделать? Какие справки, куда идти, чего говорить?[b]«У нас тут, знаешь ли, из Америки…»[/b]А тетка губы поджала. До той поры калужскую родню, как случалось приезжать, не знала, куда усадить, чем накормить. А тут – прямо как заледенела вся.Что ж, говорит, справки-то…Справки – дело нехитрое. Да только не в справках нынче дело. Сама должна понимать.– В каком смысле-то? – не понимает простодушная Танюха. – Дом у нас свой, ты ж знаешь, воздух чистый, лес, река, условия – лучше не бывает. В чем дело-то? Вон по телевизору только и говорят, сколько у нас сирот! Одной сиротой меньше будет– кому плохо? А уж если ты думаешь, что я мало ее любить буду…Тетка прямо вся заколыхалась от смеха. Ты, говорит, племянница, чего-то не того. Не о том говоришь.– А о чем? – все не врубается Танюха. Ну, тут уж тетка просто рассвирепела: деньги нужны, дура!– Кому? – глупо спросила Таня. – Дочке моей? Так обеспечим же, вырастим…– Начальству, идиотка! – аж простонала тетка на такую бестолковость, – и нашему, в детдоме, и чиновникам, которые будут оформлять… Ну, и мне, естественно, – за хлопоты. Ты знаешь, какие к нам приходят на усыновление?! Из Америки едут!– А по телевизору… – опять завела свое Танюха.– Да ну тебя с твоим телевизором! – рявкнула тетка. – Хочешь ребеночка, здоровенького, небось? Так плати! По другому не бывает, еще мне спасибо скажешь – что устроила. У нас, знаешь ли, из Америки…Вот так и начались Танюхины «горящие избы». И этих, «из Америки» которые, насмотрелась она – «не по телевизору».– Представляешь, идет такая фря, вся в норковой шубе! Так перед ней аж все стелются, полы носовыми платочками протирают, в кабинет директрисы заводят… А я сижу в коридорчике, как бедная родственница... А только я тебе скажу: не знаю, уж какая из этой курвы заморской мать будет, ты бы ее видела! Лицо надменное, неприятное! И для чего им наши дети? Нашим-то чиновникам понятно для чего: ведь бешеные деньги платят за усыновление, просто торгуют детьми, вот что! Да ведь и мне ж пришлось «покупать»! Вот ведь подлянка какая…[b]Скажи слово «дом»![/b]Мы сидим у меня в садике, через забор – Танюхино хозяйство. И она рассказывает, рассказывает про мытарства, которые длились ровно с августа по апрель. Про то, сколько слез пролила и сколько денег отдала. Про то, как впервые увидела свою девочку – и сразу, говорит, «запала». Про мамашу ее физическую – алкоголичку-лишенку, которая умудрилась, пока Танюха справки собирала, еще одного родить… Про справки – о эти справки! Про то, как моталась из Питера в свою Калужскую область.– А эта стерва, «муниципалка», ну, чиновница из «опеки-попечительства», знаешь, что мне сказала, когда я к ней пришла? Вот еще, говорит, из какой-то занюханной Калужской области приперлась! Ну не стерва?!Хотела я ей ответить по-нашему, по-простому, но сдержаться пришлось. И так она мне палки в колеса ставила, гоняла туда-сюда: то справка не такая, то печать не та, то еще какой-то подписи не хватает… Танюха рассказывает, и все время поглядывает за забор – как там? А там – дочка, доченька-дочушка жданная, Ксюша. Сидит на крылечке, болтает ножками, что-то щебечет.– Вот именно! «Щебечет» – это ты правильно ухватила. У них же ведь, у детдомовских детей, даже языка нет человеческого – птичий.Какой-то такой, им одним понятный. Вот разве что слово «мама» выговаривают и понимают. А когда взрослых приводят на них посмотреть, так и кидаются к каждому – «Мама? Мама?!» Ой, не могу я больше рассказывать, сердце надрывается, – Танюха утирает слезы ладонью.– Так-то он, детский дом этот, теткин, красивый. Современный. Бассейн даже есть. А то ли с детьми там никто не занимается, то ли еще что, а учить приходится самым простым словам: дом, сад, дерево…Да и откуда же им там сад-то было видеть?! Ну да ничего. Привыкнет.Уже привыкает. Знает, что я мама, что есть папа, и брат старший, и дедуля. И все мои мужики к ней очень хорошо относятся. А я, знаешь, с психологами разговаривала! Я теперь все знаю, как надо себя вести, как разговаривать, как воспитывать приемного ребенка, меня научили!– Ну дай-то бог, – говорю я, и Танюха уходит к себе, прихватив свою тяпку: забежала на минутку, засиделась на час, а грядки весной промедления не терпят.И девочка Ксюша, дочка-доченька, прыгает к ней с крылечка, и чему-то весело они там смеются……«Хеппи-энд»? Да нет. Рановато до полного счастья.[b]Живой товар[/b]Дай бог, чтобы все у них сложилось хорошо. И дай бог, чтобы «наученная психологами» Танюха смогла сделать все правильно – не только нынче, а и потом, когда подрастет девочка. И чтоб не проперла «генетика» и та еще наследственность. И чтобы генетическая мамаша не ввязалась в их жизнь, как иной раз бывает с «кукушками». И чтобы сама Танюха никогда не попрекнула свою Ксюшу (как мы, бабы, это, к сожалению, умеем.) Мол, я вон сколько в тебя вложила, а ты?!.И нет у меня оснований не верить, что «вложила» Татьяна в дочку, как говорит, почти сто тысяч рублей.Еще раз: Сто. Тысяч. Рублей. На круг по итогам: на взятку «стерве-муниципалке», на взятку директрисе детского дома, на взятку родной тетке… И это ведь не считая дороги, билетов, нервов, времени! (А если даже и преувеличила, как мы, женщины, это умеем, если не сто тысяч даже – какая, в сущности, разница? Факт-то остается: без взятки, без мытарств, без хождения по мукам и бюрократическим кругам взять сегодня ребенка из детского дома практически невозможно. Не-ре-аль-но!) И не могу я открыть ее, Танюхи, фамилию и адрес: потому что им там жить, в маленьком поселке в Калужской области. А еще потому, что у нас ведь виноват не только тот, кто взятку берет, но и тот, кто дает!А чем она, моя Танюха, виновата? Ну пошла бы «законным» путем – а вы его видали у нас, этот самый законный путь?! И не могу привести здесь номер и адрес этого совершенно реального и конкретного детского дома и фамилию директрисы, и фамилию чиновницы: потому что ведь Танюху подведу, да она мне и не сказала – из-за тетки, понятное дело.А потом: где мы, и где – Питер? Да и смысл? Не пойман – не вор, не застукан – не взяточник.…Но сколько же таких Танюх сегодня по России! И сколько таких Ксюш кидается каждый день с криком своим «птичьим» – «Мама?!» – к незнакомым людям, которые приходят их выбирать, как… Как живой товар. Который – конечно же, вы ж понимаете! – гораздо выгоднее продать куда-нибудь «в Америку»…И почему же, почему самое светлое, чистое и святое дело никак не обходится у нас без грязи, подлости, мерзости? Почему?!