Великая магия «Мосфильма»

[b]Глава Комиссии Мосгордумы по культуре, депутат от «Единой России», актер и режиссер Евгений Герасимов в свой законный летний отпуск снимает на «Мосфильме» кино. Узнав об этом, корреспонденты «Вечерки» просто не могли не напроситься на съемочную площадку к Евгению Владимировичу.[i]«Кино» начинается с проходной[/b][/i]Мы подъехали к проходной «Мосфильма» на машине и оказалось, что пропуск на средство передвижения не заказан. Правда, девушка по имени Ксюша, которой поручили нас встретить, тут же позвонила и сказала, что пропуск она уже несет. Я вышел из проходной и остановился, чтобы подождать. Ко мне тут же подошли две симпатичные глазастенькие девчонки и спросили, а нельзя ли им как-то попробоваться в массовку. Я честно ответил, что массовками не занимаюсь. Они попросили у меня автограф. Я не знаю, с кем меня спутали, но автограф дал. Жалко, что ли?Магия кино началась. В эту минуту из проходной вышла Ксюша, мы посадили ее в нашу машину и поехали непосредственно на площадку. Перед нами сразу возник самолет времен Великой Отечественной войны, возможно, Як или более редкий Ла.– Это наши ориентиры, – пояснила Ксения, – самолет, от него направо до пушек, а там в арку – и наша площадка.Мы повернули направо. Пушки оказались имитацией орудий войны 1812 года, а арка располагалась в доме, в котором, судя по всему, Раскольников зарубил старуху-процентщицу. Дальше – пешком.Мы прошли под аркой и оказались в месте, очень похожем на московскую купеческую улочку конца ХIХ или начала ХХ века. Это могло бы быть купеческое Замоскворечье, Тишинка, Хитровка… Двухэтажные дома с вывесками в первых этажах: «ТрактирЪ», «ЗингерЪ», «ЛомбардЪ»… Вроде бы бутафория, но под ногами самая настоящая мостовая, неровно уложенная «орудиями пролетариата» – булыжниками.Съемочная площадка кинокомпании «Родина», снимающей фильм с условным названием «Савва», находилась в самом конце этой совершенно очаровательной псевдо-Москвы.Снималась сцена у кабака. Человек 20–25 актеров (у меня язык не поворачивается назвать их «статистами», столько труда они положили при мне на эту совсем маленькую бытовую сценку) во всем следовали указаниям режиссера – Евгения Герасимова.– Значит так, вот ты вышел, – говорил Евгений Владимирович одному из актеров, – хлебнул из бутылки и упал. Не ходи далеко, падай быстро. Так, ты – подросток, пьешь недавно, тебе и надо-то всего ничего, ты присел на подоконник, тебе плохо, ты задремал, вот так, как я… У тебя, – это другому подростку, – слишком лицо хорошее, непьющее, ты садись на телегу, будешь мимо проезжать…Я поймал себя на том, что стою открыв рот и меня кто-то дергает за руку. Маленький мальчик, честно глядя в глаза, спросил:– Дяденька, а алкаш настоящий?– Кто, Евгений Владимирович? Да ты что! Вон смотри, он то пьяный, а тут же трезвый. Разве таким может быть алкаш?– Нет. Евгения Владимировича я знаю, я сам в этом кино снимаюсь. Я про того мужика с бутылкой?– Конечно, нет. Такой же артист, как и ты. Просто хорошо играет…В этот момент Евгений Владимирович задумчиво произнес:– Какие-то вы все чистые очень и немокрые. Ведь, по фильму, дождь идет. Ну-ка быстро легли на траву и ползем…И человек 10 «алкашей» ложатся на газон перед кабаком и ползут по траве.– Достаточно. Встали. Траву немного подняли, а то слишком примяли. Ну не женщин же мне заставлять по траве ползать? Совсем другое дело… Сейчас будем репетировать. Где чарки? Чарок нет, несите немедленно.Девчонки мимо идут с корзинками, с рынка.– Где корзинки? Почему такие большие? Нет других с ручками? Ладно, будем считать, что много купили… Ты – чиновник, ты в мундире, идешь по казенному делу, этого безобразия не замечаешь. Понятно? Теперь ты. У тебя в эпизоде – главная партия. Выходишь из кабака с бутылем, идешь на мостовую, поднимаешь бульник, вон, видишь, специально положили, отбиваешь горлышко и вон тому мужику в черном суешь, мол, выпить с тобой хочу ([i]«мужик в черном» – это автор этих заметок[/i]). А мы на тебя как раз камерой наезжаем. И тут лошадь с телегой проходит мимо… Кстати, где водитель кобылы? Гримируется? Он с утра гримируется…Я снова ловлю себя на том, что стою открыв рот. Прошел час…Евгений Герасимов, прихрамывая (последствия недавней автоаварии), «летает» под мелким московским дождем по съемочной площадке. Это называется – «отпуск».[i][b]Кто вы сейчас?[/b][/i]Я держу над Евгением Герасимовым большой черный зонт. Сам он предпочитает перемещаться по площадке, накинув маленький капюшон:[b]– Евгений Владимирович, о чем все-таки фильм и почему вы решили его снимать?[/b]– Фильм об известном российском меценате – Савве Мамонтове. Человеке невероятно талантливом и разностороннем. Снимаем в соответствии с программой правительства Москвы. В рамках этой программы очень авторитетная комиссия, в которую входит, например, Виктор Мережко, отбираются сценарии фильмов, экранизацию которых финансирует столица. Думаю, многие зрители уже отметили этот бренд – «фильм снят при участии правительства Москвы». Это означает, что кино отличается от обычного трафаретного сериального. Я не собираюсь рекламировать других режиссеров, поэтому не привожу примеров, но в любом случае марка обязывает… При этом финансирование очень жесткое. А если говорить об историческом костюмном фильме, так вообще скупое. Но… Есть поддержка и есть старые связи.За счет этого решаем многие вопросы. Есть гениальный оператор – Евгений Карюк… Вот он, кстати, за камерой…[b]– А известные актеры?[/b]– Известных актеров практически нет. Савву Мамонтова играю я. Федора Шаляпина, которому Мамонтов во многом поставил голос, так сказать, огранил его невероятный природный талант, играет реальный оперный певец, бас, которого я пока не хочу рекламировать – актеры – народ суеверный, всему свое время. Сына Мамонтова играет мой собственный сын.Надо сказать, что я достаточно долго отказывался от различных предложений, но вот эта история меня зацепила. Человек-государственник, четко представлявший себе, что необходимо строить железные дороги, поднимать культуру, развивать частное предпринимательство. Его жена – Елизавета – построила на его деньги в Москве больницу святого Владимира. Она существует до сих пор. Они купили усадьбу семьи Аксаковых в Абрамцеве и восстановили ее. Усадьба много раз переходила из рук в руки, пропадала… Мы им обязаны тем, что она сохранилась. Там подолгу жил и творил Гоголь. И мы там снимаем.И этот человек в итоге оказался в тюрьме из-за того, что его слово – слово купца – было, как вексель. И нашлись люди, которые этим воспользовались… Воспользовались в отрицательном смысле. И Савва Мамонтов оказался в тюрьме… Впрочем, я не буду рассказывать весь фильм…[b]– Евгений Владимирович, а кто сейчас со мной разговаривал, вы или Савва Мамонтов?[/b]– Я действительно вошел в эту роль. У него же был замечательный голос, он учился в «Ла Скала». Поэтому и ставил голос Шаляпину…[b]– А вы хоть немного на него похожи? Ведь осталось множество фотографий, портретов…[/b]– Совсем не похож… Но в гриме… Словом, хватит, там в палаточке есть отснятый материал, тебе покажут, а мне работать надо… Все! Ребята, снимаем сцену у кабака!Я иду в «палаточку», и один из помощников Евгения Карюка показывает мне сцену, где Мамонтов (Евгений Герасимов) и Шаляпин едут в карете. У обоих французские бородки и высокие цилиндры. «Ну что – говорит Мамонтов, – доволен? Такой успех…» «Нет», – отвечает Шаляпин. «Что так?» – спрашивает Савва Мамонтов.И вот это раздумчивое «что так?» русского купца и интеллигента совсем не похоже на быстрого, взрывного Евгения Герасимова. Я вышел из «палаточки» совершенно очарованным.А тем временем на площадке снимали сцену у кабака. Кто-то совсем неожиданный полз по мостовой, «девчонки» с большими корзинками шли с рынка, лузгали семечки и смеялись, мужик вышел на меня, отбил бульником горлышко у бутылки и протянул мне, камера поймала этот момент…Магия продолжалась.[i][b]Кино без магии не бывает…[/b][/i]Мы уезжали с «Мосфильма» через другой выход. Мимо старого русского городища, мимо каких-то фантасмагорических строений… Я спросил у нашего фотографа:– Витя, сколько мы там были?– Больше двух часов, – ответил он.– Ты знаешь, у меня такое ощущение, что я таскал бревна. Или сам ползал по мостовой… Это же не работа, это каторга…– А кино без этой каторги не бывает, – ответил Витя, и мы поехали делать репортаж с рыбного рынка, где в обход всех законов торгуют черной икрой…