Земляной вал поил самогонкой полстолицы

[b]В начале 1920-х годов улица Земляной Вал представляла собой один сплошной рынок, протянувшийся от Красных ворот до Курского вокзала.[/b] Это была настоящая «золотая верста», на которой разместились тысячи торговых палаток и лотков, между которыми бродили торговцы-разносчики. Тут же крутились воры, шулеры, перекупщики, маклаки, проститутки всех возрастов и категорий, словом, по терминологии советских газет той поры «черная пена общества». Здесь, на Земляном Валу, сходились три трамвайные линии, а в ближайшей округе находились несколько вокзалов – место бойкое.Очень часто следы темных делишек, творившихся на Земляном Валу, приводили сыщиков на Рязанскую улицу, к старинному дому Бровина.Огромный дом с его системой подвалов, напоминавших катакомбы, был разделен на множество квартир, и почти в каждой из них обитали личности, которыми интересовался уголовный розыск. Воровские шайки, «работавшие» на вокзалах, карманники, промышлявшие на рынке Земляного Вала, потерявшие человеческий облик пропойцы, «профессионалки любви» – около трех тысяч квартирантов! Сдававшие здесь «углы» квартирные хозяева были одновременно и укрывателями, и скупщиками краденного. Хотя был и собственный промысел – обитатели бровинского дома производили и сбывали моcквичам самогон в промышленных масштабах.Группами меньше чем в 20 человек милиция к дому Бровина не приближалась – небольшие оперативные отряды там не раз захватывали, колотили, отнимали оружие и выбрасывали на Рязанскую улицу. После чего никаких свидетелей происшествия отыскать, естественно, не удавалось. Постепенно дом Бровина стал и вовсе неприступной крепостью для милиции. Жители организовали нечто вроде отряда самообороны и по очереди несли дежурства днем и ночью. Урки и самогонщики патрулировали Рязанскую улицу, занимали позиции во дворе, на лестницах дома, в его подвалах и длинных коридорах.При первых же признаках появления в округе милиционеров об этом сигнализировали по цепочке, от поста к посту, и все входные двери наглухо запирались. Пока милиция ломилась в дом, хозяева успевали «прибраться», и искать что-нибудь было бесполезно. Запасы самогонки опускались в подвалы, запутанную систему которых чужие не знали…Другая «самогонная крепость» находилась в печально знаменитом Проточном переулке – знаменитая «Ивановка». Там спасались от рейдов милиции другими способами.Двери сначала запирались перед милиционерами, а пока они пытались их открыть, резиновые емкости с самогонкой просто выбрасывались в окна. Случалось, следом за «шариками» прыгали и сами самогонщки. Знаменитая в Москве самогонщица Мария Ивановна однажды, сиганув с третьего этажа, поломала обе ноги, но все же успела спихнуть свои резиновые бидоны в подвальное окно. Когда ее схватили агенты МУУРа, предъявить ей было нечего.В другой раз та же Мария Ивановна попала в облаву и тут же забилась в истерике, симулируя припадок: рвала на себе платье, каталась по снегу. Но в тот раз облавой командовал знаменитый опер Дубинин, на которого подобные трюки не действовали. Пришлось Марии Ивановне кончить «валять Ваньку», подняться и, отряхнувшись, идти под конвоем в отделение.Практиковали «ивановцы» и такой способ прятать концы в воду. А точнее – в керосин: самогон заливали горючим, он (как более легкий продукт) плавал поверх пойла, а бутыли выдавались за запасы керосина. Отдельный склад «горючего» был в клетушках у слепцов – в Ивановке обитала целая колония незрячих. Их специальностью было нищенство – слепые на бульварах и возле трамвайных остановок распевали «жалостные песни». Им хорошо подавали – в день слепцы собирали порой по 150 «лимонов» (в 1922-м пол-литра молока стоили 80 тысяч, фунт керосина 100 тысяч, а десяток яиц – 4 миллиона). Слепцы брали емкости самогонки «на сохранение» за плату – все кругом знали, что сами они не гонят. Впрочем, они ничем не рисковали: никто бы их не посадил – слепые в тюрьме были обузой для властей.Обыск в «Ивановке» обычно проходил большую часть ночи – добычу грузили в сани или на подводы, туда же сажали арестованных. Но через несколько дней новый обыск показывал, что ничего в «Ивановской крепости» не изменилось. Как говорили сами милиционеры: «Над «Ивановкой» только трубу поставить – настоящая водочная фабрика!»