ФИГАРО ЗДЕСЬ

[i]Чонишвили — актер нового поколения. Не только в силу молодости, но и в силу распространения своего несомненного дарования на разные виды так называемого шоу.Едва ли не большую популярность, чем собственно актерские достижения в кино и на сценах трех московских театров — «Ленкома», «Моссовета» и «Табакерки», ему принесло участие в телесериале «Петербургские тайны». А если учесть, что именно голосом Сергея разговаривают харизматические полудурки Бивис и Бат-Хед на МТV и целый телеканал СТС Чонишвили стал «голосом канала»), то грех было бы нам не задать ему несколько вопросов.О житье-бытье артиста-универсала с [b]Сергеем ЧОНИШВИЛИ [/b]беседует корреспондент «ТV-Текста».[/i][b]ТТ: «Петербургские тайны», теперь вот съемки в сериале Елены Цыплаковой «Семейные тайны»… Вы человек, склонный к таинственности? С. Чонишвили: [/b]Я вообще по своим ролям — человек, который умирает. Меня всегда убивали в кино, театре. Был забавный случай, когда на «Мосфильме» попросили три карточки и среди них — мою. Она оказалась в отделе умерших. Потом я приехал на Ленфильм», и там опять нашелся среди мертвых. Так я умер на трех киностудиях.[b]ТТ: Ну, это странно. Вы как актер очень даже живы. И как же вы стали актером? С.Ч. [/b]Все было предопределено. Родители мои — актеры. Замечательные притом. Воспитывался я в духе Омского драмтеатра, который в 70-е годы был одним из лучших в стране. Театр — штука заразная. Вопрос выбора профессии, начиная с пятого класса, передо мной не стоял. Меня наталкивали на мысль, что, мол, не хочу ли быть режиссером. Но интуитивно я понял: сначала надо немного побыть артистом. И втянулся.[b]ТТ: А что послужило успеху в начале вашей карьеры? С. Ч.: [/b]Я окончил школу и приехал в Москву, собираясь работать. В Омске тоже имелся некий задел на случай неудачи. Я августовский — у меня все равно был годовой люфт» на армию. Но в Щуку» поступил с первого раза. Поступил и понял, что на 4м курсе должен выпустить самостоятельный спектакль. (Нашумевший спектакль «Цена» по пьесе А. Миллера — В.В). Моя программа была обширна, и я потом еще долго ей кормился. Выжимка из «Театрального романа» Булгакова, «Молитва» Гамзатова. В активе были и Достоевский, Гашек, басни Кривина и Михалкова. И в первое время концерты основательно помогали. Через месяц снял комнату. На третьем курсе стал получать повышенную стипендию. Окончил институт красным дипломом — это был своего рода прагматизм. Я профессионально зарабатывал деньги. Получил возможность свободного распределения и остался в Москве. В родной Омск ехать не хотелось, потому что в этом случае из состояния «Сереженьки» я не вышел бы никогда.[b]ТТ: Как начался роман с «Ленкомом»? С. Ч.: [/b]Почти сразу после института. Сначала — пробы в театр «Сатиры», но не случилось... Это произошло в конце 4-го курса. Искали дублера на спектакль «Жестокие игры». Я подошел. Затем были «Юнона», «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», «Мудрец», Варвар и еретик», «Королевские игры», в других театрах — «Старый квартал», «Игра в жмурики»... «Жестокие игры» люблю особенной любовью, отыграв их 14 лет. Еще «Оптимистическую трагедию» — один из лучших спектаклей «Ленкома». И роль Ноздрева. И кавалера де Грие… [b]ТТ: Удается сочетать кино и театр? С. Ч.: [/b]Для кино я пока потерян.[b]ТТ: Ну, не совсем. «Псих и мелочевка», «Катька и шиз», «Мой бедный Пьеро». Почему же вы не продолжили карьеру в кино? С. Ч.: [/b]Просто не зовут, а если зовут, то на какую-нибудь историю про проституток и диджеев. Я солидарен с Раневской в желании «не плевать в вечность». Но настоящей ролью в кино мне кажется роль в «Петербургских тайнах». Это был интересный эксперимент. Полтора года жизни. Огромный объем роли. И вполне, как мне кажется, успешно выполненная основная задача — не осточертеть зрителю. Я не видел сериала целиком, только на кассетах серий 20. По отношению к собственной персоне у меня нет никакого пафоса. Произносишь чужой текст, работаешь под руководством режиссера, стараешься сделать текст органичным и привнести в работу часть себя. Сохранить баланс между актерской зависимостью и авторской независимостью. И самокритичность.[b]ТТ: Как вы думаете, что нужно для успеха отечественного сериала? С. Ч.: [/b]Если бы нам кто-нибудь сказал, когда мы делали «Петербургские тайны», что российский сериал — это здорово, засмеяли бы. А теперь понятно, что это вполне возможно. Вопрос затрат и сосредоточенности. Это ведь главным образом производство. Вот например, в «Петербургских тайнах» эпизод, когда мой герой Шадурский тонет, снимали в Питере, а досъемка проходила в Останкино. Крупный план тонущего Шадурского снимали в студии, предварительно облив меня водой… И это нормально.[b]ТТ: Может, для успеха нужна еще и национальная идея? С. Ч.: [/b]Как только поднимается вопрос национальной идеи, в дело вступают говоруны с монологами о том, что вот раньше… Хочется спросить: а когда это раньше? Но есть люди, думающие о том месте, где они живут. Например, Михаил Гончаров, задумавшийся, почему во Франции есть блинные, а в России-матушке — нет, и занявшийся этим бизнесом. Теперь блинные есть у каждой станции метро. Точно знает, что прибыль зависит от качества… Булгаков верно заметил, что нельзя помогать группе испанских голодранцев, не занимаясь собственным домом.[b]ТТ: Вам нравилось работать над озвучанием «Бивиса и Бат-Хеда»? С. Ч.: [/b]Нравится, не нравится — это моя работа. Но вначале, когда сериал только вышел, СМИ его встретили в штыки, люди возмущались парнями, одержимыми «телесным низом». И почему-то никому не пришла в голову идея сделать что-то альтернативное, отечественное.[b]ТТ: А в каком амплуа лучше себя чувствуете — не обманщиком-изменщиком, как в «Петербургских тайнах»? С.Ч.: [/b]Я лучше всего себя чувствую в амплуа актера. Например, сейчас у меня есть довольно дикая мечта воплотить сложный психологический образ. В свое время не получился один кинопроект, итальянский. Была там замечательная идея: русский артист в эмиграции, в Италии; весь фильм молчит, и молчание это нарушает единственная сцена — апофеоз, где на итальянском он играет часть спектакля. Слегка «Ностальгия», но по-другому. Вот это хочется сыграть. Чтобы не пытались меня сделать мальчиком-заводилой.[b]ТТ: Насколько привлекательна для вас работа за рубежом? С.Ч.: [/b]На родном языке работать приятнее. Хотя, скажу честно, желание поработать в чужой языковой среде есть. Причем мне абсолютно безразлично, какая это будет среда, хоть китайская. Я люблю голландцев, за что-то немцев, французов, англичан. Я люблю поляков, люблю итальянцев, люблю греков. Обожаю чехов.Люблю словаков, моравов. Японцев, американцев, бразильцев. А уж как португальцев и испанцев! Как у Саши Соколова: «Люблю декабрь, январь, февраль и март, апрель и май, июнь, июль и август».[b]ТТ: Во что вы верите: в Бога, в себя, в судьбу? С. Ч.: [/b]Я — верующий человек. Но не фанатик. Вообще фанатиков не люблю в любом деле. Слишком хорошо — это остановка. Прогресс происходит только в момент развития. Я христианин по вероисповеданию, но стою на позиции, кажущейся некоторым богохульной: для меня Бог — един. Бог — это наше трехмерное объяснение сути происходящего. А пришел я к такому миропониманию уже в сознательном возрасте, — мне было 25 лет. До того я верил, но не знал во что. В 7 лет для себя я придумал систему дзен-буддизма, а в 8 — прочитал адаптированный перевод «Рамаяны» и выяснилось, что все это уже было задолго до меня. А насчет судьбы… Вера в Бога и в судьбу несовместимы.[b]ТТ: Вы как-то сказали, что открыты для контакта с прекрасным полом. И при том свободны, как ветер. Как же это удается? С.Ч.: [/b]Не каждая женщина может выдержать ритм и особенности моего существования. Пока такой не нашлось. Банально, но идеал женщины для меня — моя мать. Она замечательная женщина и потрясающая актриса. И когда она успевала заниматься моим воспитанием, я не заметил, но, тем не менее, она приложила к этому руку. Вот это идеальное состояние женщины.[b]ТТ: Жизнь артиста предполагает публичность… С.Ч.: [/b]Я не тусовочный человек по натуре. Не люблю само понятие бесплатного банкета и публичность.[b]ТТ: Вы представляете себя в качестве телережиссера, например? С.Ч.: [/b]У меня есть киноидеи. Хочу снимать на пленку. В любом искусстве меня привлекает психологизм. Если человек не занимается собственными психологическими изысканиями — он не совсем человек.[b]ТТ: Голос Сергея Чонишвили легко узнаваем на канале СТС. Чем он привлек вас — своим духом? С.Ч.: [/b]Был объявлен конкурс, я участвовал — и победил. В любом деле существует спортивная «фишка» и элемент комфортности: устраивает или не устраивает. Мне нравится СТС, и если сейчас меня пригласят на другой канал — не пойду. На СТС у меня полное взаимопонимание: скользящий график при моей полной ответственности за процесс.[b]ТТ: Почему вообще вы пошли работать на ТВ? С.Ч.: [/b]Помните, была забастовка актеров, захотевших, чтобы им деньги платили. Вот и ответ. 45% моих доходов состоит из работ не по профессии. А телевидение — для меня допинг, эмоциональный и финансовый. Не более того. Хотя, если бы у меня была одна цель — заработать как можно больше денег, пошел бы на ТВ и постарался бы стать ведущим.[b]ТТ: Послушайте… а вы спите? С.Ч.: [/b]У меня на сон отведено 3 часа. Остальное — работа. Вообще профессия актера ориентирована на саморазрушение. Ты и производишь, и являешься продуктом производства. Нервотрепки, недосып, неправильное питание и образ жизни тоже. Но я как станок — для эффективной работы нужно поддерживать жизнедеятельность. С другой стороны, человек с железными нервами, которого ничего не волнует, — не актер. А я актер.А с третьей стороны, нам интересно, насколько удалось Сергею Чонишвили реализовать свой собственный, в стихотворении сформулированный лозунг: [i]«Любовь к искусству нацепив на палку, Шагаю вдоль по улице вразвалку.Откупорю шампанского бутылку! И перечту «Женитьбу Фигаро»!» [/i]То есть мы понимаем, что ему явно не удается «идти вразвалку». Но удалось ли перечитать Бомарше? [b]Досье «ВМ»[/b][i]Сергей Чонишвили родился в 1965 году в Туле в актерской семье. До окончания школы проживал в г. Омске. После школы поступил в Щукинское театральное училище и окончил его в 1986 году с красным дипломом. Был приглашен в труппу «Ленкома», где сыграл в спектаклях «Жестокие игры», «Варвар и еретик», «Юнона и Авось», «Поминальная молитва», «Королевские игры», «Мистификация», а также в спектаклях «Псих» и «Старый квартал» на сцене Театра-студии под руководством О. Табакова и в антрепризном спектакле режиссера А. Житинкина «Игра в жмурики» («Независимый театральный проект»). Среди киноработ наиболее известна роль князя Шадурского в «Петербургских тайнах».В 1999 году получил премию «Чайка» в номинации «Улыбка М» за роль Ноздрева в «Мистификации». В ноябре 1999 года ему присвоено звание «Заслуженный артист России». Кроме того, Чонишвили играет заметную телевизионную роль — озвучивал Бивиса и Бат-Хеда и весь телеканал СТС. Имеет красноречивое прозвище — «Мастер». В свободное от работы время пишет стихи и прозу. Выпустил книгу.Из последних ролей на ТВ — роль в сериале «Семейные тайны» Е. Цыплаковой.[/i]