ЧАСТНОЕ ЛИЦО БОЛЬШОЙ ИСТОРИИ

[i]РТР меняет представления нашего зрителя о ТВ.С сегодняшнего дня на РТР начинается форменное нашествие документалистики. Фильмом режиссера Виталия Манского «Борис Ельцин. Другая жизнь» (в 20.50) открывается регулярное неигровое вещание. С 8 февраля на РТР начнет еженедельно выходить документальный сериал «Откройте, милиция!» (в 22.30 по четвергам), а с 12-го — второй документально-сериальный проект «Россия-Начало». «TV-Текст», приятно удивленный новаторской смелостью канала, направил своего корреспондента к руководителю документальных проектов РТР режиссеру [b]Виталию МАНСКОМУ [/b]с целью узнать, что такое документалистика на ТВ, каковы ее специфика и судьба.[/i][b]Маслин не должно быть много ТТ: [/b]Виталий, перед тем как говорить о том, что вы делаете на РТР как режиссер и как продюсер, мне хочется понять вот что. Почему режиссер, давно и прочно вошедший в десятку лучших европейских неигровиков, идет работать на ТВ с его жестким расписанием и конвейерным производством? [b]В.М.: [/b]Ответ будет прямой. Я делал свои картины. И это была титаническая работа в пустоту, без какого-либо ответа со стороны зрителя.[b]ТТ: Но реакцию заинтересованной публики кинофестивалей никак не назовешь отсутствием зрительского внимания.В.М.: [/b]Парадокс в том, что я помню счастье от фестивалей — от первого и от двадцатого... А от призов какое счастье! Но потом захотелось контакта с аудиторией не узкофестивальной. Я начал делать свою картину «Частные хроники. Монолог» и пошел на ТВ с мыслью делать передачи на любительских материалах. Кроме того, я был знаком с Димой Дибровым, у него разворачивалась на ОРТ эпопея со «Свежим ветром», я показал ему какие-то документальные картины, и он, довольно приблизительно представлявший себе, что такое артдокументалистика, сказал: «Слушай, давай утром показывать это кино в рамках «Свежего ветра». Теперь в это трудно поверить, но никто из ответственных лиц никакой цензуры не осуществлял. Я просто брал фильм и ставил в эфир. И был потрясен: как же так, я столько лет, делая свои картины, мечтал, чтобы их увидели люди по ТВ, а никакой проблемы нет! Потом Дибров поговорил с К. Эрнстом, тогда ставшим генпродюсером ОРТ, и было принято решение — показывать классные картины. Встал вопрос о названии. А в моей памяти была еще свежа та муть, которую показывало на заре своего вещания НТВ под маркой «документальное кино». Так и возникло название нашего слота — «Реальное кино», то есть действительно существующее неигровое кино.Потом позвонила Ирена Лесневская, сказала, что начинает новый канал и хочет, чтобы я на нем показывал документальное кино. Мать честная, каждый день документальное кино! То, о чем можно было только мечтать! Но это, кстати говоря, было ошибкой. Как не может весь стол быть уставлен маслинами, так эфир не может быть «уставлен» документалистикой. Потом поступило предложение с РТР, от Швыдкого и Акопова.Меня, конечно, подкупала возможность показов и создания передачи о документальном кино, но ведь… РТР тогда... ну, этот «Аншлаг»...[b]ТТ: «Аншлаг» и сейчас с нами...В.М.: [/b]Но тогда это был, извините, полный «Аншлаг»! Но потом на РТР пришел Олег Добродеев, и мы запустили большой объем кинопроизводства — сейчас у нас в производстве 111 картин. Я теперь сам снимаю как режиссер и занимаюсь продюсированием документального кино. И оно продюсируется не абстрактно, как это делает кинодепартамент Минкульта.Нет, я продюсирую кино, которое тут же предъявляется аудитории. (Слова Виталия подтверждались в момент разговора. Своими вопросами корреспондент ТТ прервала процесс монтажа «Ельцина», который уже через три дня должен был оказаться в эфире.) И при этом рейтинги у наших показов по-настоящему высокие. Доля всегда не меньше 19, а что это такое при аудитории в 200 миллионов? Да это же все равно что круглосуточно показывать фильм в кинотеатрах два года! И притом это не стыдное кино. Да, есть более прикладные вещи, как, например, «Был ли московский концерт «Битлз» Романа Бараночникова. Фильм сделан к 20-летию смерти Леннона, 30-летию распада группы. Но вот та же картина Ренаты Литвиновой «Нет смерти для меня». Шутки шутками, но она включена в официальную программу Берлинского кинофестиваля.[b]ТТ: А я бы вообще не назвала то, что сделала Литвинова, фильмом. По-моему, это еще один вариант «женских историй». Нет ли опасности, работая на ТВ, утратить культуру неигрового кино? В.М.: [/b]Что до меня, так ни при каких обстоятельствах, даже если бы это был мой первый фильм — как у Ренаты, — я бы не сделал такую простую картину, как сделала она. Но в этой простоте есть то, чего нет в «Женских историях», в ней есть некая... невинность. Это своего рода «наивное» искусство. В нем есть неподдельная чистота. И есть сама Рената. Отсюда и фестивали. Но мы поддерживали и «Полустанок» Сергея Лозницы, кристальной чистоты артдокументалистику.[b]Кино с информационным поводом ТТ: О проекте «Россия-Начало». Кому пришла в голову его идея? Почти гениальная, по-моему.В.М.: [/b]Догадайтесь с трех раз. [b]ТТ: Догадываюсь с одного. Откуда же она взялась в вашей голове? В.М.: [/b]Да просто уже нужно начать писать историю новой России и составлять ее кинолетопись не из политических составных, а из персональных, одушевленных. Представить настоящую историю России, а настоящая история страны — это конкретные судьбы конкретных людей. И это задача именно для государственного телеканала, это его масштаб и его ответственность.У проекта есть объективная проблема. Проблема первой части, первых 26 серий. Разные люди, разные семьи, разные части страны, разные национальности, но фабула одна — они ждут ребенка. И кроме этого ожидания ничего не происходит. Но каждая следующая часть, которая будет сниматься через каждые два-три года (для начала), обречена на больший интерес. Вот человек родился, а вот он говорит «мама» и вот уже ходит.Третья часть еще интереснее: герой уже совсем человек и идет в школу.Этот проект набирает крепости и ценности, как коньяк. Важно только, чтобы он был правильно «составлен».[b]ТТ: Регулярные показы документального кино — дело на постсоветском ТВ новое и смелое. Чувствуете ли вы со стороны руководства РТР какой-то «учет и контроль»? В.М.: [/b]Ну, скажем так. Следующий год — это год 10-летия распада СССР.Понятно, что госканал не может обойти эту тему, и мы решили сделать проект к этой дате. Фильмы о 15 ныне независимых государствах, об их новейшей истории. Через жизни каких-то наших знакомых, через пересечения судеб. Но тут возникли, так сказать, политические специалисты, которые начали надувать щеки — они-де в этом понимают лучше, видят шире, мыслят глубже. И сотрудничество наше бесперспективно, потому что эти люди хотят делать все что угодно, только не кино.А вообще я телевидение знаю уже неплохо, так что у руководства канала нет необходимости мне что-либо диктовать. Например, я знаю, что в апреле 1961 года Гагарин полетел в космос. И мы уже год делаем картину, которая называется «Полетят ли русские к звездам». А многие каналы за месяц будут думать, кого бы проинтервьюировать, чтобы заткнуть информдыру. То же самое с Ельциным.Ну что, никто не знал, что Ельцину в феврале 70 лет? И вот результат. НТВ повторяет своего «Президента всея Руси», а мы — единственный канал, который сделал картину к его 70-летию. То же и с Горбачевым. К 3 марта, к горбачевскому 70-летию, все будут что-то вострячить, а мы уже практически сделали картину «Последний император». Обе картины, посмотрев только самые первые монтажные сборки, запросило несколько больших кинофестивалей, и зарубежные телеканалы ими заинтересовались. Это кино. Но к тому же еще и с информационным поводом.[b]Очень чистый пиар ТТ: Вы сделали уже несколько «кремлевских» картин. Фильм о Ельцине, фильм о Горбачеве, «Неизвестный Путин», теперь вот будет «Известный Путин». Не смущает ли вас возможное подозрение, что вы заняты «паркетной» хроникой, политическим пиаром? В.М.: [/b]А меня даже удивляет, что этих претензий еще никто вслух и в глаза не высказал. Но мы снимаем кино, бесконечно далекое от «паркетного»... Под картинами о Ельцине и Горбачеве я просто с гордостью подписываюсь. И то, что я выступил их режиссером, произошло именно потому, что я не хотел получить ни «паркетный», ни обличительный результат. Я хотел, чтобы фильм о Ельцине делал один замечательный режиссер. А он принес мне заявку этакого нюрнбергского процесса. И дело не в том, что у нас госканал, а в том, что я убежден — не настало еще время ни ругать, ни отливать в бронзе. Потом появился на горизонте другой хороший режиссер, третий. И все на качелях — либо нюрнбергский процесс, либо неумеренное «прогибание». А надо было сделать картину о состоянии человека, просто о состоянии. И в итоге мне пришлось оставить этот фильм за собой. Пришлось. А вот фильм о Горбачеве мне хотелось сделать самому.[b]ТТ: Почему? В.М.: [/b]Потому что я благодарен Горбачеву. Именно он — вольно или невольно — обеспечил нашу сегодняшнюю жизнь, которую я считаю не худшим вариантом развития российских событий. Он, бесспорно, вошел в ряд наиболее значительных исторических персон. И он уникален: обычно человек со своей смертью уходит в историю, а здесь — уже в истории, а при этом жив и никому, в общем-то, не нужен... Памятник, который доживает до момента окончательного забронзовения. Это уникальное состояние мне и хотелось поймать в картине.С Ельциным было сложнее. Когда картина запускалась, он был действующим политиком. И повсюду оказывалась политика. То же и с Путиным. Мы вот сейчас будем доводить картину Сергея Мирошниченко «Неизвестный Путин. Часть вторая», ох, это нелегко. Нужно пройти по лезвию, когда тебя сзади подпихивают, спереди подставляют ножку, а справа и слева замахиваются сковородкой...[b]ТТ: Да-да, тут недавно даже слух прошел, что размахивала сковородкой администрация президента, якобы даже запретила демонстрацию третьей части «Неизвестного Путина»...В.М.: [/b]Это, конечно, ерунда. Питерец Дмитрий Желковский сделал первую часть «Путина». Ее мы показывали до выборов. Для второй части «Неизвестного Путина» (режиссером стал С.Мирошниченко) последнюю съемку я проводил в 2 часа ночи 26 марта в путинском штабе. И мы сделали ту версию, которую показали фестивали в Лейпциге и Амстердаме, но она нас не устраивала. У нас есть материал, хорошие отношения с героем. А фильм был всего-навсего репортажем. Нате вам победителя на блюдечке? Решили показать инаугурацию. Но тут поняли, что там мед потечет бурным потоком... А потом из президентского окружения, поступило предложение: вам будет дано еще время, сделайте нечто более полное. Не репортаж, а действительно фильм.[b]Пиар для папы и мамы ТТ: Фильм о действующем политическом лидере — довольно скользкая для неигрового кино дорожка. Вас даже подозревали в том, что вы «обрабатываете» электорат.В.М.: [/b]Послушайте, фильм «Неизвестный Путин. Часть первая» — как раз то, что и называется пиаром в чистом виде. Но в чистом виде public relations означает «связи с общественностью», и только. Путин на тот момент был одним из претендентов на президентское кресло. Но о нем не знали вообще ничего — из пробирки он, где родился, на ком женился. Да нормальное это дело — рассказать стране обо всем этом.Мы сделали черновой монтаж, показали нашему герою и попросили каких-то рекомендаций: может, мы кого-то упустили, может, с кем-то нам еще надо поговорить о вас. И вот он говорит, он, а не кто-то другой: есть один сотрудник КГБ, к которому я после школы приходил узнавать о работе, а потом он был моим начальником. Я тут же позвонил тому человеку, мы его сняли, это вошло в картину. Этот фильм — по преимуществу рассказ о человеке, а не авторское произведение. Но знаете, со стороны Путина это был ведь довольно смелый поступок. В стране, только что пережившей разоблачения «органов»... Все-таки сомнительная штука, что десятиклассник шел узнать в эти самые органы, что можно сделать, чтобы туда поступить на работу.[b]ТТ: Как вы считаете, что заставило Путина так, в общем, спокойно рекомендовать вам еще один источник информации о нем? Причем информации действительно вполне нелицеприятной.В.М.: [/b]Это покажется странным, но Путин открытый человек. Вот теперь уже как специалист-«кремлеолог» я могу вполне ответственно заявить: имиджмейкеры-профи всегда создают образы, далекие от естества вверенных им персонажей. И не всегда эффективные для последних.И моя задача на этом фоне — не создание образов второго слоя, а создание летописного документа реальности. Да, языком кино, но летопись реальности. И кадры, в которых Путин бродит по своему кабинету, заглядывает за шторы и не знает, что ответить на вопрос «Куда из вашего кабинета окна выходят?»... Он просто не знает, куда они, елки-палки, выходят... Эти кадры уж точно войдут в золотой фонд отечественной кинолетописи. Потому что в них есть реальность этой личности, ее настоящая жизнь, вне имиджа и политобраза.[b]ТТ: А разве имиджмейкеры не пытались корректировать, например, образ Ельцина в вашем фильме? Как-то трудно себе представить, чтобы, скажем, Татьяна Дьяченко была безучастна...В.М.: [/b]Вообще Таня мне по-человечески симпатична... Но я бы посмотрел шире. Такие фильмы нужны, чтобы в чем-то развеять мифы, а в чемто их укрепить. Вот говорят: Мамут, Мамут, Абрамович, Абрамович... Да видел я Абрамовича! Тут столько всего придуманного! Предубеждение, базирующееся на недостатке информации, воспаляет фантазию, и начинаются такие «каприччос»...[b]ТТ: …а на самом деле все проще. Просто женщина просто помогает своему пожилому отцу? В.М.: [/b]Вот у меня был разговор с Таней Дьяченко по поводу фильма... И в нем есть достаточно жесткие в отношении Ельцина моменты. Но по их поводу у нее претензий нет. Зато кадр, в котором Ельцин сидит и какой-то у него второй подбородок… Этот кадр ее как-то беспокоит. Она мне говорит: так папа здесь несимпатично выглядит... Я ей отвечаю: «Тань, вы знаете, какая мама моя была красавица, когда за ней ухаживал мой папа? А сейчас она старая женщина! И что теперь?» — «Но это же мой папа!» — «Но это же моя мама!» [b]Копы в «мыле» ТТ: Следующий ваш громкий проект — «Откройте, милиция!» Документальный сериал, съемочная группа полгода просто-таки жила в обычном отделении милиции. И было у него более точное рабочее название — «Настоящие менты». Насколько его появление продиктовано «Ментами» игровыми? В.М.: [/b]Ни на сколько. Между ними вообще связи никакой нет.[b]ТТ: Так это не развенчание мифа? В.М.: [/b]Идея «Откройте, милиция!» возникла давно, да она и вообще не нова. Еще на Ren TV я задумал делать docusoap, «документальное мыло». Мы тогда показывали «Cops», сериал о полиции студии XX century Fox. И в рамках своей программы «Большой репортаж» я сделал три серии о наших ментах. Словом, это давно «бродило». Теперь, когда РТР решился делать «докмыло», выбор пал на ментов как героев, исходя из организационно-драматургических требований. Во-первых, у канала хорошие отношения с этим министерством.Во-вторых, docusoap — жанр, который с 75-го года шествует по миру и имеет чрезвычайно успешные образцы. И во всех этих сериалах в центре семья или пожарные, полиция и «скорая помощь». Это естественно. Есть где базироваться группе, есть место, куда стекается информация — вызовы, и есть устойчивый круг героев.Так что теперь мы начинаем еще один «мыльный» сериал. О «скорой помощи», конечно. Но не потому что доктор Росс и доктор Грин выступают музами.Дело не только в простоте получения фактуры. Мы работаем на государственном канале. В круг наших интересов должны входить вещи общегосударственного значения. Например, в государстве есть проблема — у общества нет общего языка с милицией. И этот язык нужно устанавливать. Игровые «менты» — это сказка про ментов, а мы показываем быль про ментов. Да, конечно, «что-то кое-где у нас порой», но вообще они очень классные ребята, платите им зарплату не 60 долларов, и все будет отлично.[b]ТТ: А МВД как-то воздействовало на вашу работу? М.В.: [/b]Знаете, раньше я думал, что чтобы сделать что-то настоящее, надо бесконечно держать фиги в кармане. Опыт же свидетельствует о другом. Говори, что думаешь, тем людям, от которых зависит, и все сложится. Мы хотели снять настоящую жизнь настоящих ментов, а потому попросили министерство: если у нас менты в кадре будут материться, кого-то бить не по уставу, а по лицу, чтобы их, ментов, не наказывали потом за это. Потому что если их начнут наказывать, они перестанут нам помогать и вообще перестанут быть настоящими. И получили глубоко положительный ответ. В отделение милиции «Аэропорт», где мы снимали, пришло указание из МВД, пафос которого был такой: живите своей жизнью. И это понятно. Когда я с теми еще ментами, на Ren TV, смену дежурил и ездил на вызовы, в машину поступил сигнал, что, дескать, мертвый лежит в подъезде. Приезжаем. А он не столько мертвый, сколько вусмерть пьяный. Да еще и ... словом, грязноват. Менты его поднимают и тащат в машину, а я сижу на заднем сиденье с камерой, ко мне они его положить и собираются. Я говорю: э, алле, вы его куда? Они: в отделение, так положено. Я: а вот меня не было бы, вы его повезли бы? Они: нет, на лавочку бы положили. Я: ну и кладите на лавочку. Зато к четырем утра, когда все уже наладилось и ко мне и к камере менты привыкли, они стали живее.Вот в этом и «фишка» всего проекта «Откройте, милиция!» — чтобы менты на экране были нормальными и живыми. И у нас получилось, по-моему, лучше, чем в «Сops». Потому что последний напоминает «Дорожный патруль». А в нашем сериале зрители узнают о людях. Об их личной жизни. И об их месте в обществе. И если сейчас удачно пройдут эти первые 26 серий, мы следующую часть запустим, ведь у «Cops» уже чуть не 400 серий. А мы хотим создать большую телефабрику по созданию документальных сериалов. Может, даже курс целевой на Высших курсах сценаристов и режиссеров наберем.[b]Документальное, а не экстремальное ТТ: Вы говорите — «в чем-то создавать мифы, в чем-то очищать от них». Выходит, ваше «реальное кино» снова создает мифы? В.М.: [/b]Конечно. Возьмем классику. «Старше на 10 минут» Герца Франка. Образ, который создает миф. Миф о человеческом взрослении. «Взгляните на лицо» Павла Когана — полнейший миф. О воздействии искусства на человека. Я уж не говорю о «Легко ли быть молодым?» — это уж просто профанация. Что, нигде кроме как в разваливающемся СССР не было кришнаитов, или самоубийц, или парней, работающих в морге? Что, только советская система их туда загнала? Вот именно.Вопрос — как сделано, на чем замешано. А замешано на реальности.Где начинается кино, там вообще заканчивается правда. И это правильно. Я недавно был в одном клубе, его владелец — мой знакомый. И, как выяснилось, там повсюду камеры наблюдения, а мой знакомый показал мне комнату охраны, куда на мониторы транслировалось изображение из туалетов — там тоже камеры, чтобы в клубе наркотиков не было. Пять женщин на унитазах... Это, скажу я вам... То есть строго документальное изображение, но кому на фиг надо это документальное? А все остальное — нормальное мифотворчество. [b]Досье «ВМ»[/b][i]Виталий Манский родился в 1963 г. во Львове. Закончил операторский факультет ВГИКа как кинорежиссер-оператор. Один из самых известных режиссеров-документалистов России. Дебютировал в кинематографе в 1989 году и с тех пор снял более 20 фильмов, среди которых «Тело Ленина», «Благодать», «Частные хроники. Монолог», «Срезки очередной войны». Его картины демонстрировались более чем на ста международных кинофестивалях и неоднократно удостаивались призов. Манский — лауреат приза за лучший документальный фильм, присуждаемого европейским телеканалом SAT.Его картины дважды номинировались на приз Российской киноакадемии «Ника».С 1996 года Манский занимается популяризацией документального кино на телевидении. Он явился создателем и автором проекта «Реальное кино» на ОРТ, в рамках которого проходили премьерные показы лучших документальных фильмов со всего мира. В том же году он становится руководителем службы кинопоказа, а затем генеральным продюсером нового телеканала Ren TV, на котором впервые в России было показано несколько сотен лучших отечественных неигровых картин. С лета 1999 года Манский — руководитель службы производства и показа документальных программ канала РТР. Одновременно он — ведущий программы РТР «Реальное кино».Женат, отец двух девочек-подростков.[/i]