Эдуард Тополь вернулся на Восточный фронт

[i]Его книги стали бестселлерами в жанре детектива.«Красная площадь», «Чужое лицо», «Журналист для Брежнева», «Кремлевская жена»... Их издавали в Германии, Англии, Америке, Японии, Франции, Голландии, Италии, Швеции. В Советском Союзе, увидев свет в «самиздате», его романы ходили по рукам и зачитывались до дыр. Эти книги писал человек, который сорок лет прожил в Советском Союзе, прежде чем уехать на Запад.[/i][b]-Эдуард Владимирович, сейчас в Москве вы представляете свою новую книгу, написанную в соавторстве с Александром Стефановичем, — «Я хочу твою девушку». Одновременно вышла из печати другая ваша книга — «Освобождение от Незнанского». «Освобождение» от соавтора, да? [/b]— В этой книге собраны судебные документы, заключения судебной экспертизы и постановление суда, гласящее, что Фридрих Незнанский не имеет никакого отношения к написанию книг «Журналист для Брежнева» и «Красная площадь». Эдуард Тополь признан единственным автором этих произведений.[b]— Но вы же сами вписали фамилию Незнанского на обложки.[/b]— По глупости и по молодости. Благодаря популярности этих двух книг Незнанский получил звание писателя. Им создана артель, которая под именем «Незнанский» выпускает море макулатуры.[b]— Простите, не сведение ли это личных счетов? [/b]— На российском книжном рынке последние годы процветает артельный метод производства литературного суррогата. Начало положил Фридрих Незнанский, и это моя вина — я ввел его в книжный бизнес. Когда другие издатели увидели, как из воздуха люди делают огромные деньги, издавая каждые две недели новый детектив, родилось целое направление «писателей». Сегодня все книжные уличные прилавки забиты макулатурой. Это то же самое, как продавать «сучок» на улице. Но на продажу ликеро-водочных изделий ввели акцизные марки, за торговлю подделками можно посадить или хотя бы оштрафовать. А вот за продажу литературной отравы нет никаких наказаний. Примерно сто тысяч человек (тираж «его» книг) каждые две недели получают порцию яда. Я несу перед Богом за это ответственность. Книга «Освобождение от Незнанского» формально завершает цикл многолетней и серьезной борьбы. Я от Незнанского очистился, мне б еще очистить от него прилавки — и было бы замечательно.[b]— Несколько слов о вашей новой книге «Я хочу твою девушку».[/b]— В книге два героя: Эдуард Тополь и Александр Стефанович (режиссер, один их бывших супругов А. Б. Пугачевой. — А.Щ.), которые излагают разные точки зрения на жизнь. Мы антиподы.После одной альма-матер — ВГИКа — наши дороги разошлись. Встретившись в конце двадцатого века, два человека решили посмотреть, кто как жил. Несмотря на несколько провокационное название, это философский роман.[b]— Вы пробовали писать по-английски? [/b]— Нет, я не умею писать по-английски. К сожалению, а то был бы очень богатым человеком, очень.— Не хотите повторить «советский» опыт киносценариста? — Сегодня кино в России делают случайные люди. Нет структуры, какой раньше была, к примеру, киностудия «Мосфильм». Сегодня это вопрос случайных встреч, случайных знакомств и случайных денег. Я в эту схему не вписываюсь: не собираюсь бегать и искать Васю или Колю, которые, может быть, заплатят гонорар.[b]— Вы часто приезжаете в Москву? [/b]— Каждые три-четыре месяца. В Америке я отписываюсь, здесь — познаю жизнь. В России всегда обстановка фронтовая, боевая и интересная.[b]— Неужели вас еще можно чем-то удивить? [/b]— В России меня уже ничто не может удивить. Здесь все может случиться: завтра может наступить подлинная демократия, что маловероятно, или будет установлен сталинский режим. Сегодня в России такое количество материала — тут простор для двадцати Достоевских. И кто-то должен замахнуться и сказать: «Я молодой и талантливый, я подниму эту махину».[b]— Для этого надо по крайней мере не думать о хлебе насущном.[/b]— У нас, кроме господина Толстого, все остальные писатели гонялись за куском хлеба, в том числе и Федор Михайлович.[b]— Когда вы пишите дома, небось, все ходят на цыпочках? [/b]— Угадали. Говорю, что меня нет в Америке, я в Сибири. Ко мне бесполезно обращаться в это время. Чтобы что-то написать, нужно увидеть, а чтобы увидеть — себя нужно в это погрузить.[b]— Расскажите о своей семье.[/b]— У меня есть дочь от первого брака, от второго — сын, полтора года. Это главное мое произведение. Зовут его Антон.[b]— Вас не смущают «ножницы»: папа в возрасте и кроха сын? [/b]— Наоборот, радует. Я недавно прочел, что гении рождаются именно при такой большой разнице. Нужно, чтобы возраст жены равнялся половине возраста отца плюс семь лет. У меня не совсем так, но достаточно близко.[b]— Кто первый читает ваши рукописи? [/b]— Моя жена.[b]— Чего вам хочется больше всего? [/b]— Молодости. Хочу жить долго, уверенно, желательно обеспеченно и — работать. Я думаю, что еще не все написал. На самом деле мы все хотим одного — любви с первой минуты нашего рождения. Ради нее мы делаем все в этой жизни: работаем, грабим банки, открываем материки, пишем книги — только ради того, чтобы завоевать еще один кусочек любви.