[i]«Неделю» Владислава Флярковского часто обвиняют в беззубости и даже бесхребетности. Он — один из немногих серьезных тележурналистов, отказавшийся участвовать в информационных разборках.Более того, он позволяет себе насмехаться над шельмователями всех мастей в своей рубрике «Школа информационного киллера». Пятая позиция в рейтинге общественно-политических программ для него — своего рода гран-при за «политику невмешательства». О том, как теперь живется на ТВ принципиальным журналистам, с Владиславом Флярковским беседует корреспондент ТV-Текста.[/i][b]ТТ: Программа «Неделя» — это компиляция профессионального телевизионного опыта прошлых лет или попытка сказать новое слово в авторской тележурналистике? В.Ф.: [/b]Вы, наверное, заметили, что мы называем свою программу лирико-аналитической. Это особый жанр. Конечно, приходится учитывать, что работаю я в информационно-политическом вещании, а его задача — отражать жизнь общества, а общество постоянно строит гримасы: что ни год, то новая эпоха, то кризис, то его преодоление. У людей нет возможности смотреть телевизор в свое удовольствие, узнавать новости, развлечься хорошим фильмом, послушать приятную музыку и сладко заснуть. Как бы я хотел делать такое мирное телевидение для людей! Но, как известно, быть свободным от общества нельзя. И от сообщества тоже. В смысле профессионального. Когда бывшие коллеги меняются столь причудливым образом, как-то неловко застывать в позе изумления. Надо, наверное реагировать.Когда в августе я принимал предложение делать на канале ТВЦ итоговую еженедельную программу, то учитывал несколько обстоятельств. Первое. Порядковый номер у меня — пятый. Второе. Телевизионный жанр знакомый, но мною не освоенный. И третье. Конкурировать возможно только на поле формы, потому что, как казалось тогда, содержательный материал у всех один — одни и те же проблемы, одни и те же, простите, физиономии. Личное, особое к этому отношение и, повторяю, своя форма — только с этим и стоило выходить в эфир. И плюс особая интонация, которая позволяет нам называть программу не информационно-аналитической, а лирико-аналитической.Но наша цель — не делать личное достоянием общества. Мы хотели бы щадить общество.Нынче ведь в большей части телеэфира действует диктатура политического заказа и бранного слова. Телепублицистика делается для того, чтобы у смотрящих волосы шевелились от ужаса.Будто у людей не может быть большего удовольствия, чем наблюдать за тем, как один господин стирает в порошок другого.Наша «Неделя» — это 40 минут спокойного, доброжелательного общения, которого почти нигде нет. НТВ еще держится. А то, что происходит в других программах, — это журналистская... называть не решаюсь. В эфиреработают какие-то поддельщики, подельники. Профессию превратили в дубину и шарашат ею по указанной цели. И ладно бы целью были пороки общества или там преступные деяния режима... Так нет же, лупят одним и тем же персонам, день за днем, с упорством маньяков. И что-то не слышно возмущенных возгласов «духовных лидеров нации»...[b]ТТ: Что вас в конечном счете привело на третью кнопку? Соображения политической выгоды, личных симпатий? Засиделись без работы? В.Ф.:[/b] Дорога привела. Тоска по эфиру привела. Ветер перемен принес. Не поиск хозяина, во всяком случае. Искать хорошего хозяина — это смешно. Я люблю цитировать Раневскую, которую когда-то давным-давно спросила Наталья Крымова: «Вот вы часто переходили из театра в театр, от режиссера к режиссеру.Почему? — Искала настоящее искусство. — Ну и что, нашли? — Нашла. — Где? — В Третьяковской галерее...».[b]ТТ: У ТВЦ есть очень четкие, политические ориентиры, за что его часто обвиняют в ангажированности. Ваши личные и профессиональные взгляды на политическую ситуацию совпадают со взглядами начальства, с политической линией телеканала? В.Ф.:[/b] Еще раз повторяю: не стоит тратить время на поиск хорошего начальника. А когда контракт подписан, надо зарубить себе на носу, что ты не начальнику обязан, а телезрителю.[b]ТТ: Помнится, когда вас только позвали на ТВЦ, вы сказали мне, что никакого политического давления быть не может. Это гарантирует руководство канала. Сейчас жаркое предвыборное время, и востребованы прежде всего информационные бойцы. На вас по-прежнему никто не давит? В.Ф.:[/b] Вы мне скажете — не те времена, когда телекомпании мирно и честно конкурируют в чистом поле телевизионной эстетики. Идет война компроматов, и за каждой кнопкой стоят хозяин и его легионеры. И у всех своя политическая линия. Да, известно, что телекомпания ТВЦ симпатизирует блоку «Отечество — Вся Россия».Пакет акций ТВЦ почти целиком принадлежит московскому правительству. Но я сознательно использую мягкий термин — «симпатизирует». За рамки чистой симпатии я не выхожу, и «хозяин» меня за эти рамки не выпихивает. Смею предположить, что он ценит мои профессиональные и личные качества и потому не заставляет меня демонстрировать те качества, которыми я не обладаю. Я не участвую в информационной войне, я пытаюсь насаждать информационный мир. В эфир вышло 14 выпусков. Пара невинных пожеланий поступила от руководства за это время. Такое соотношение устраивает.Для меня важно, что не подвергаются критике и совершенно не корректируются выносимые мною в программе суждения и оценки происходящего. И это на фоне серьезных проблем, которые есть, например, у Юрия Лужкова в предвыборной ситуации. Его политическая репутация подвергается смертельной угрозе. Но он при этом не подвергает угрозе мою журналистскую репутацию. Могу ли я не ценить такие отношения? [b]ТТ:. Информкиллеры востребованы всегда, а люди, занимающие позицию «над схваткой», всегда рискуют оказаться не у дел. Вы не боитесь оказаться ненужным в какой-то момент? Ведь впереди еще президентские выборы...В.Ф.:[/b] Не нужным кому? Журналист может стать не нужным только своей аудитории. Быстрее ненужным окажется Доренко, можно даже сказать, какого числа какого месяца. А если он с этого числа будет востребован, то тогда всем придется задуматься: а та ли это страна, в которой мы все жили? Раньше она располагалась к востоку от Украины и к югу от Ледовитого океана, а теперь располагается за гранью добра и зла.[b]ТТ: Вы успели побывать в кресле ведущего новостей, авторской программы, в кресле начальника и теперь вы снова в эфире. Чего вам сейчас больше хочется — карьеры ведущего или телечиновника? В.Ф.:[/b] Ни того, ни другого. С наибольшим кайфом я вспоминаю годы своего репортерства. А сейчас, когда гляжу на себя, мне рисуется такой зануда-преподаватель, который брюзжит на подрастающее журналистское поколение и без конца твердит о священных принципах профессии.