[i][b]Его пристегнули к пилотскому креслу так, что, казалось, никакая сила не способна была вышибить его из этого седла. Но он был обречен... Ничего не предвещавшая тишина взорвалась резким, оглушающим звуком. Тут же что-то неодолимое навалилось на него сзади, и голова ударилась о приборную панель. Какие-то доли секунды — и все было кончено. Но чуткие приборы успели зафиксировать случившееся...[/b]Потом опустившийся откуда-то с потолка крюк подцепил кресло с неестественно торчащими из него ногами, а люди обступили его и начали буквально пылинки сдувать с обладателя этих самых ног. Словно это был всамделишный человек, а не манекен, прозванный по причине своего импортного происхождения Джоном, и дело происходило на месте реальной, а не проведенной в условиях полигона катастрофы. «Фишка» заключалась в том, что это было самое первое испытание на самом первом в России стенде. До этого проверка пассажирских кресел и «черных ящиков» самолетов гражданской авиации на соответствие международным требованиям в нашей стране не проводилась вообще.[/i]Новинка создана на предприятии, официально именуемом Государственным казенным научно-испытательным полигоном авиационных систем (ГкНИПАС). Это — первое в России федеральное казенное предприятие. Стало быть, возглавляющий его [b]Л. САФРОНОВ [/b]— первый казенный директор. Вот почему нашу беседу я начала с уточнения: [b]— Леонид Константинович, вы — первый по порядковому номеру или по величине производства? [/b]– Конечно, по номеру. Но и наши возможности по наземным испытаниям авиационной техники лучшие в России.[b]— Каково же поле вашей деятельности? [/b]— Занимаемся экспериментальными исследованиями, наземными испытаниями элементов авиатехники. А также разработкой и производством вооружения, за которое взялись по причине упадка отечественного авиапрома.[b]— Какие виды вооружения производите? [/b]— Те, что требуют большого объема экспериментальной отработки. Именно в ней мы имеем преимущества перед теми, кто не оснащен столь солидной экспериментальной базой. Специализируемся на работах, связанных с использованием так называемых ударных ядер. В их числе гранатомет для поражения скоростных легкобронированных наземных и воздушных целей, противовертолетная мина — вооружение, не имеющее аналогов в мире. Кое-что из нашего оружия мы можем продавать. Есть и покупатели.[b]— Этими разработками, как я понимаю, вы занялись не от хорошей жизни. Что делаете для науки? [/b]— Почему? Если умеем, то надо делать. И это — наука, и наука серьезная. Правда, против человека. Но мы надеемся, что наше оружие будет в хороших руках.Однако думаем не только о выживании предприятия в непростое для оборонной промышленности время, но и о выживании человечества. У нас имеются разработки, направленные на сохранение жизни на Земле. Мы первыми освоили такой тип испытаний, как исследование влияния самолетов и ракет на озоновый слой Земли. Поставить подобный эксперимент до нас никому не удавалось. Результаты получили ошеломляющие. Наши данные показывают, что при перелете от Нью-Йорка до Парижа сверхзвуковой пассажирский Конкорд съедает около трех с половиной тонн озона только благодаря сопровождающей его ударной волне! Мы заявляем, что если хотя бы пять процентов самолетов мировой гражданской авиации будет сверхзвуковыми, то человечество погибнет, уничтожив весь озоновый слой Земли. Материалы докладывались в марте 1998 года на РоссийскоАмериканской комиссии по экономическому и технологическому сотрудничеству (бывшая «Гор- Черномырдин». — Е. Л.). Сейчас ведется подготовка договора с НАСА по продолжению этих работ.Только что сделали стенд для испытаний элементов конструкций самолетов на условия аварийной посадки и в то же время думаем, как эффективнее использовать защитные шлемы и каски шахтеров, мотоциклистов...[b]— При чем тут каски и шлемы? [/b]— Все это — детали экипировки тех, кто по роду своей профессиональной деятельности наиболее подвержен угрозе травмирования. Вот почему шахтеры, мотоциклисты, гонщики и верхолазы-высотники — наши клиенты тоже. Чтобы облегчить их жизнь, мы разработали антропоморфические манекены и сейчас завершаем их освоение.[b]— Антропоморфические? [/b]— Это такие манекены, которые не только по внешнему виду, но и по структуре соответствуют человеку: у них внутри есть почти все, что и у людей. А благодаря большому количеству датчиков они позволят достаточно точно определять последствия физического воздействия на человека. При испытании бронежилета, например, его надевают на пластилиновую форму, стреляют и по глубине отпечатка на поверхности пластилина пытаются восстановить картину происшедшего. У нашего манекена ребра настоящие [b](использованы всевозможные сорта резины, пластика — всего более пятидесяти наименований различных материалов. — Е. Л.), [/b]и если при попадании ребро ломается, значит, и у человека, будьте уверены, случится такая же травма.Раньше шлемы испытывались на деревянных болванах. По шлему стреляли, ударяли и потом смотрели, держит ли он выстрел или удар. А вот держит ли все это голова, оставалось загадкой. На наших манекенах установлены приборы, позволяющие точно определить, в своем уме человек пребывает или он в шоке, или уже погиб. Испытания, как правило, проходят на манекенах-мужчинах 50-го размера, женщинах 46-го.Этот стандарт принят во всем мире.[b]Не было никакого стенда и вдруг — универсальный [/b]Мы попали на полигон в день первых испытаний на новом стенде, без малейшего представления о том, как эта штука выглядит и действует.Стенд оказался достаточно сложным сооружением, предназначенным для генерации импульса специальной формы. (То есть имитации сил, которые возникают при аварийной посадке летательного аппарата. Их многообразие определено многообразием вариантов падения и деформации при этом конструкций самолетов.) А поскольку стенд должен удовлетворять американским, европейским и российским авиационным правилам, то и разных импульсов должно быть довольно много. Для испытания, например, кресел тяжелых самолетов требуется создать 16-кратную перегрузку. И не просто создать, но и суметь доказать, что импульс именно таков. Для этого нужны высокоточные приборы, скоростная съемка. Чтобы обзавестись ими, полигону потребовалось два года — срок по нашим временам небольшой. Особенно если учесть, что такого рода испытательных стендов в стране до сих пор не было. Кстати, по словам Сафронова, подобного стенда нет даже в Штатах. Устранена причина, по которой на наших гражданских самолетах кресла не отвечали международным требованиям. Без кресел же не могло быть речи о международной сертификации разрабатываемых и производимых Россией лайнеров, а значит, и об их экспорте.Полигон уже сейчас располагает заявками на испытания кресел от фирм имени Ильюшина, Туполева, Антонова.В отличие от США, где разные стенды предназначены для разных режимов (всего их около шестнадцати), нам иметь много стендов было не по карману. Поэтому пришлось специалистам поломать голову. В итоге были найдены научно-технические решения, позволяющие создать один универсальный, рассчитанный на все виды режимов стенд. Теперь американцы планируют даже семинар провести на базе нашей новинки.Однако отечественный способ формирования импульса останется вне обсуждений: это наше «ноу хау».[b]Взрыв за закрытой дверью [/b]И вот наконец мы на стенде. Точнее, в огромном помещении без окон, где и воспроизводятся условия аварийной посадки. На специальной платформе в смоделированном интерьере самолета установлено испытываемое кресло от Ил–96 Т.В нем напичканный всевозможными датчиками Джон. Аппаратура зафиксирует, что именно произойдет с «пилотом»: останется невредимым, испытает шок с необратимыми последствиями или в кресле окажется уже «покойник».Специалисты еще раз проверяют многочисленные приборы и... удаляются в крошечную комнатку напротив — «Пультовую». Оказывается, самое интересное происходит за закрытыми дверями, только под «призором» техники. Звучит сигнал, предупреждающий о пуске. Затем команда «Ключ на старт». «Я готов»,— отвечает начальник стенда (Джона, естественно, не спрашивают) — и оператор нажимает кнопку на пульте. Из соседней комнаты доносится резкий хлопок. Доля секунды — и все устремляются на место удара. А там... Привязанное к креслу «тело» валяется в дальнем углу. Позу фиксируют на пленку, а самого Джона с величайшей осторожностью поднимают с помощью крана.Как и предполагалось, не выдержала конструкция кресла, точнее — штырь, на котором крепилось сиденье. Пилот ударился о приборный щиток, а потом и просто свалился.Однако это мало кого здесь огорчило. Почему? [b]Комментарий Леонида Сафронова: [/b][i]— На то и испытания — они неотделимы от поломок. Особенно на начальной стадии. Проверка на прочность нового кресла боевого истребителя, разработанного Гаем Севериным, тоже началась с аварий. Но мы довели цикл до конца, отвезли кресло в США и на выборочных испытаниях, сделанных на тамошнем полигоне, оно не сломалось, подтвердив тем самым пригодность к дальнейшим американским испытаниям. Насколько мне известно, в перспективе это кресло будет производиться не только в России, но и в США.[/i][b]Цель — мировой рынок вооружений [/b]Рассуждать о том, что промышленность наша в целом и ее оборонный сектор в частности пребывают в агонии, стало в отечественных СМИ едва ли не общим местом. Тем не менее корреспондентам «ВМ» удалось обнаружить в системе ВПК предприятие не только действующее, но и вводящее в строй новые мощности.Правда, расположено оно ближе к Коломне, чем к Москве, в лесной чаще, за непроницаемым забором. Однако оно существует, борется и даже планирует свое участие в крупнейшей международной выставке вооружений и военной техники «IDEX -99», что откроется в Абу-Даби 14 марта.