Страсти по Страстному

[i]С самого начала ничего, кроме книг, особняк архитектора Соболевского не видел. Из дома на углу Страстного бульвара и Большой Дмитровки, где размещалась университетская типография, впервые вынесли пахнущие типографской краской томики «Мертвых душ» и «Охотничьих записок», свежую «Анну Каренину» и книги Достоевского. Сюда же Сухово-Кобылин собственноручно принес рукопись «Смерти Тарелкина», и ее до сих пор сохранили.Как, впрочем, и архивы «звезд» прошлого и настоящего, которые озвучивают с экрана сегодняшние историки театра. Ну, скажем, Виталий Вульф и Глеб Скороходов. Письма, вырезки с интервью, автографы и мемуары – далеко не полный перечень того, что «в поисках утраченного» черпнули архивариусы из фондов научной библиотеки СТД.Но даже Глеб Анатольевич с Виталием Яковлевичем, наверное, еще не знают, что библиотеке театрального ведомства впору самой входить в их авторские циклы о «несправедливо забытых именах». Этой осенью ей стукнет 110 лет, а руководство СТД о праздновании юбилея даже не заикается.[/i][b]Воронья слободка [/b]Более того, в кулуарах все время поговаривают о переселении «пасынка» СТД в места куда менее лакомые, нежели задворки Пушкинской площади. Пока только абстрактно. Но, по свидетельству библиотекарей, в последний раз всплыл и конкретный адрес: здание бывшего военкомата за Союзом театральных деятелей, в глубине Страстного.Хохма еще в том, что возможное прибежище для книжного городка готовится под снос. Даже если это и слухи, дыма без огня не бывает: за какой-то десяток лет приличный «кусок» хранилища оттяпал сначала банк «Столичный», а потом и магазинчик театрального издательства «Артист.Режиссер. Театр».Бог с ним, с последним: книжная лавка хоть никаким боком-припеком к библиотеке не относится, но все не чужая. А вот помещение банка – пусть он и канул в Лету, и вкладчики его уже успели слезу утереть – отдали новому арендатору.И теперь библиотека, подобно мистеру Твистеру в его ленинградской гостинице, окружена своими «китайцами» и «малайцами». Справа – страховая компания «Спасские ворота», слева – ночной клуб «Сириус». Над правлением СТД в соседнем здании пригнездился еще один банк, и аккурат под кабинетом Калягина – ресторан.Всю эту воронью слободку в СТД хотели приукрасить центром «На Страстном» – эдаким конкурентом поныне здравствующему Дому актера. Но с вывеской, наверно, промахнулись: «театральный» перепутали с «торговым».Мельпоменой пахнет разве что на крохотной сцене центра и в гримерках-каморках.С такими аппетитами и до окончательного «уплотнения» библиотеки недалеко, мотив всегда подыщут железный – низкая посещаемость! Та самая запятая, которая в случае чего легко найдет свое место в предложении «казнить нельзя помиловать».И доводы об общем упадке образования, в том числе и театрального (из всех факультетов РАТИ в «театралке» периодически засиживаются только продюсерский и старшие курсы режиссерского), вряд ли убедят «белых воротничков» из СТД помиловать хранилище. Даже если это беспочвенные фантазии, реальное «сегодня» библиотеки не утешает.Театральное ведомство зажало юбилей собственной библиотеки.Интересно, забыло или сознательно бойкотирует? [b]Козлы отпущения [/b]Сотрудники ЦНБ жалуются на скудные зарплаты – и это, казалось бы, уже в порядке вещей. Если бы не одно «но»: при общем и ежегодном росте выплат бюджетникам в сфере Минкульта «гонорары» библиотекарей в калягинском ведомстве застряли на уровне пятилетней давности – 4,5 тыс.рублей. Как следствие – из обязательных «на выдаче» семи пар рук в читалке осталась только одна (о преемственности поколений речи вообще не идет). И та еле-еле справляется с «низким» (особенно в сессию) потоком влившихся в библиотеку на Страстном студентов из РГГУ, а также истфаковцев и журфаковцев МГУ.– Это ведь раньше ЦНБ открывала двери только обладателям членских билетов СТД и ребятам из профильных вузов. А сейчас это фактически библиотека публичная: записываем всех желающих, – афиширует еще одну новость библиотекарь Елена Железная, отмахиваясь от вопросов о привычном для молодежи электронном каталоге.Какой там каталог, какие оцифрованные книги и медиатека, когда вырезки, как сто лет назад, выдают в потрепанных папках, а аннотированные карточки – в ящиках. Компьютеры по пальцам считают. Один в библиографический кабинет подарил Олег Табаков, как раз на столетие. Два других – в отделы иконографии и обработки – сотрудники покупали сами, сэкономив деньги на переплетах.С разваливающимися корешками хранилище тоже попало в переплет, в целях экономии ликвидировав службу переплетчиков.Проблемы с оцифровкой и поддержанием книг, которые другие московские библиотеки более-менее решают за счет муниципальных средств или грантов, на Страстном разрулить не могут. И снова из-за правления СТД: только театральные иерархи вправе обратиться за помощью. А оно им надо, «позориться»? В роли крайних – понятное дело, читатели. Ни рассыпающихся подшивок «Советской культуры» и «Литературной газеты», ни раритетных «Вестника моды» и полной подборки журнала «Артист» за 1894 год – с пометками первых читателей, в том числе Гликерии Федотовой, напротив статьи коллеги Ленского поставившей жирно «бесстыдник Александр Павлович!», – ничего этого на руки уже не получишь.Выцарапать с полок экземпляры мейерхольдовской «Любви к трем апельсинам», некрасовские «Отечественные записки», «Золотое руно» Рябушинского и уж тем более шикарные издания «Всемирной иллюстрации» и немецкого журнала мод «Мануфактур» XVIII века, с «живыми» образцами тканей – это надо сильно постараться.Историку моды Александру Васильеву, считай, повезло с временными рамками: материалы для «Красоты в изгнании» и «Русской моды. 150 лет в фотографиях» ему подбирали из советского фотоархива и пока доступных эстедэшных фондов «Русского зарубежья».[b]Всеобщая кормушка [/b]Кстати, известный историк моды не единственная знаменитость, которая захаживает на Страстной. Пушкинский театр, Вахтанговский, Ленком, МХТ – спектакли практически всех театров (от драматических до кукольных и музыкальных) с ног до головы «одеваются» на базе архивов библиотеки СТД. С ее потрясающим собранием в 400 тысяч книг, альбомов и монографий по истории и теории режиссуры, актерского мастерства, костюмов и сценографии, в том числе и самой мощной в России коллекции пьес на тридцати языках всех годов изданий и переводов. С ее уникальной картотекой на шесть миллионов аннотированных карточек, где расписано все – от времен Очакова и покоренья Крыма до наших дней.Постановки в России и за рубежом: фамилии режиссеров, актеров, композиторов, художников от «А» до «Я»; кроме того, отклики, рецензии и премии. И это не считая редкой коллекции дореволюционных клавиров, где имеется даже «Дон Жуан» Моцарта, а также рукописных архивов Станиславского и Немировича-Данченко и пьес так называемой «третьей категории» – модных сейчас переделок Пшибышевского с французских водевилей и комедий начала прошлого века. Их активно пользует и тиражирует издательство «Герольд» – разумеется, без всяких на то залогов и финансовых вливаний в библиотеку.О книжных собраниях знаменитостей можно было и умолчать.Если бы не нынешние критики, да что там критики – глава Федерального ведомства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой. Которые наверняка штудировали книги «с домашних полок» Завадского, Ярона, Берковского, Рудницкого и Аникста. Знаменитую шутку последнего «Аникст пропал бы без библиотеки ВТО.Вся его ученость от вас» мог бы повторить каждый второй из московских театроведов, авторов бесчисленных книг и авторских телепрограмм. Ибо в каждой шутке – лишь доля шутки, а дневали и ночевали на Страстном все, кто хоть как-то связан с театром и искусством.Где еще, как не здесь? В соседней «Театралке», в смысле библиотеке по искусству, на другом конце Б. Дмитровки театру отведен скромный отдел. «Анатэму» с режиссерской разработкой Таирова уж точно не откопаешь, а ведь это единственное свидетельство того, что в Камерном театре хотели поставить пьесу Леонида Андреева, но не смогли.И «Федры» в переводе Брюсова, с его же отметками – находки для музея Серебряного века – днем с огнем не сыщешь.И записки Михаила Чехова на полях «Ревизора».И остроумные пометки Раневской на собственных книжках: издатели афоризмов, где вы – ау! Фаина Георгиевна, кстати, в библиотеке СТД (тогда еще ВТО) Ахматову почитывала – в сталинские-то времена(!). А потом и собственные книги на Страстной принесла.[b]Мейерхольда прятали за шкафом[/b] Библиотека вообще всегда подкреплялась пожертвованиями. С них же – с частных коллекций мецената Алексея Бахрушина, писателя Николая Лейкина и драматурга Алексея Потехина – «читальня» и начиналась, ибо денег на подобные учреждения и в 1896 году не хватало.Только тогда Императорское театральное общество все-таки выбило зал бывшей типографии. И нашло средства заменить кассы наборщиков на полки с 365 пьесами. А советское ВТО потом уже дополнило изначально «репертуарную» библиотеку библиографическим отделом.Спасибо выхлопотанной охранной грамоте, но библиотеку уберегли даже в сталинские времена. Хотя чисток ГПУ на Страстном не избежали. Цензура проверила книги на предмет пригодности новому строю, что-то даже изъяла.И все-таки многое сохранили, даже подпольно: картотеку по Мейерхольду, рассказывают в библиотеке, сотрудники прятали за шкафами.Сейчас и скрывать ничего не надо, и на комплектацию хранилища – справедливости ради скажем – СТД деньги дает. На красочные альбомы и многочисленные мемуары уж точно.Но это, похоже, единственное, чем театральное ведомство помогает собственной библиотеке.Иных юбилейных подарков вроде мультимедийных средств, переплетчиков, видеокабинета и средств на цифрование единственного в мире театрально-книжного фонда ждать, увы, не приходится. Не выгоняют пока – и ладно. Абзац полный, особенно если вспомнить о федеральной целевой программе «Культура России» (2006–2010 годы), вроде как обязывающей «культурные» ведомства помочь своим архивам с оснащением – техническим и не только. Ее чиновники СТД как будто и не читали.