Анатомия власти

[b]Семь призов Немецкой киноакадемии. «Оскар» за лучший иностранный фильм. Три приза Европейской киноакадемии. Спрашивается – за что? В этой картине практически нет крови, драк, нетрадиционной любви, да и просто «африканских» страстей. Она вся неспешна, европейскиизящна, подернута ретродымкой. А герои ее – люди маленькие, которые вдруг оказываются героями на своем не самом почетном месте. Итак, Восточный Берлин, 1984 год.[/b]За пять лет до падения Берлинской стены правительство ГДР берет под колпак практически всех известных персон. Под лупу штази попадает и вроде бы благонадежный драматург Георг Дрейман, а также его подруга актриса Криста-Мария Зиланд. Это поручение партии выполняет усердный капитан Герд Визлер, который надеется после этого успешно подняться по карьерной лестнице.Визлер начинает наблюдать за жизнью других – драматурга и его подруги. А мы – за жизнью Визлера. И, наблюдая друг за другом, мы все меняемся. Но в первую очередь – Визлер. Потому как объект наблюдения ведет жизнь, которая немыслима для капитана. В ней есть место любви, дружбе, литературе, свободе мысли и слова, творческому полету… В жизни наблюдателя же – пустота: чердак, аппаратура для прослушки, наушники, тупые коллеги, казенная квартира, скорый секс с вызванной дежурной потаскушкой штази… Космический вакуум...День за днем, минута за минутой «наблюдатель» видит то, чего ему, оказывается, не хватало все эти годы. И с чем – по иронии судьбы – он должен теперь бороться. Он не может остановить механизм системы. И даже не пытается. Но может совершить Поступок, который спасет человека. И Визлер – гениальная игра Ульриха Мюэ ! – делает свой выбор. А потом оказывается в отделении почты, где доживает до пенсии скромным перлюстратором писем …Этот на редкость умный и обаятельный фильм придумал и снял Флоран Хенкель фон Доннерсмарк. Ему 34 года. Родился в Кельне. Детство провел в Берлине и Франкфурте. Кстати, изучал русский язык в Санкт-Петербурге, а еще – политологию и философию в Оксфорде. А «Жизнь других» начал снимать аж в 2000 году! С деньгами помог Немецкий федеральный фонд кино. Эта фундаментальность образования – редкий случай! – пошла только на пользу дела.Фильм получился на редкость умный. Тонкий. Не слюнявая мелодрама, а точный снимок эпохи, пропитанный ее глубокой драматической правдой. Ведь эпоху социализма показывали в ГДР после объединения Германии в основном как время трогательное и смешное – вспомним хотя бы нашумевший «Goodbuy, Lenin!» К тому же родители Флорана родом из Восточной Германии, а двоюродный дядя был начальником протокольной службы у Эриха Хонеккера. Поэтому жизнь людей в серых плащах и глубоко надвинутых шляпах была ему хорошо знакома.– У остальных родственников были совершенно обычные профессии и должности, – говорит режиссер. – Однако в каждом из них был виден страх. Страх перед штази. Сто тысяч высококвалифицированных сотрудников были натренированы на наблюдении за Жизнями других – тех, кто думал по-другому, у кого был слишком свободный дух, в особенности, кто занимался литературой и искусством.Донеррсмарк встречался лично и с жертвами штази, расспрашивал агентов об их деятельности, консультировался у документалистов, работавших в этой специфической области. С некоторыми подружился – и никто из них не остался равнодушен к идее фильма, корни которой кроются еще в философии Бердяева. Великий мыслитель ведь когда еще предостерегал – в обществе, где забыт Бог, неизбежна тотальная слежка и шпионаж.«Жизнь других» – говорит Доннеррсмарк, – это драма о способности человека принимать правильные решения, неважно как далеко зашел он в своих заблуждениях. Каждый из героев фильма задает себе вопрос – как мне взаимодействовать с властью и идеологией? Следовать принципам или чувствам? Режиссер отмечает, что маленькое государство ГДР как закрытая экономическая система была для него очень интересна с визуальной точки зрения: – Там каждый предмет мебели был с острыми углами. Цвета доминировали бледные, все тона зеленого, серого и оранжевого.Опираясь на эти наблюдения, он создал визуальную стилизацию, которая практически совпадает с реальностью того времени. И конечно, успех картины был бы невозможен без блестящего актерского состава. Это, как мы уже сказали, Ульрих Мюэ, а также Себастьян Кох и немецкая звезда Мартина Гедек.…В финале фильма есть сцена, когда Георг Дрейман приходит в архив штази и заказывает досье на себя. Ему привозят тут же целую груду папок на тележке. Листая пожелтевшие фолианты, он узнает, что спасением жизни обязан агенту под номером HGW ХХ/7 . И тут же получает справку у сотрудника, как ему найти своего спасителя…Можете представить что-нибудь подобное у нас на Лубянке?