[b]Как известно, московский парламент ушел на летние каникулы. Но ведь не может же быть, чтобы государственный орган такого масштаба просто вымер и обезлюдел? Какая-то работа должна продолжаться? И мы отправились на Петровку, 22, в здание Мосгордумы, чтобы выяснить, что же там происходит. Может, там блуждают привидения неизбранных депутатов. И тогда мы возьмем у них интервью.[/b]Первое, что произвело сильное впечатление, – это полное отсутствие людей в вестибюле. Нет, два положенных милиционера на входе стояли. И не просто стояли, а профессионально проверили у нас документы, моментально сделали фейс-контроль и сразу поняли, что мы действительно неудачники-журналисты, которых послали на такое бесперспективное задание.Мы прошли к лифту, обернулись и тут поняли, что бедным ребятам действительно скучно. В обычное время здесь за несколько минут проходят десятки людей: посетители, депутаты, сотрудники, и среди них многие – известные личности, кто-то пошутит, кто-то, наоборот, придет на взводе. Я сам как-то весной видел, как не пускали Бари Алибасова. Ну не было у него пропуска! А он же Бари! А нельзя! Романтика. И сейчас – скука смертная и убийство времени. И ведь стоят же ребята, не присядут, для них и стульев никаких не предусмотрено.Второй шок – это лифт. За полгода плотной работы с Мосгордумой мне ни разу не удалось на нем подняться. Он занят всегда и при этом совсем небольшой – на троих. Поэтому несчастный журналист, который, естественно, прибежал в последний момент на заседание комиссии или пресс-конференцию, нажимает на всякий случай кнопку вызова (ну, как все у нас), а потом чешет по лестнице на четвертый этаж к залу, где обычно проходят заседания комиссий…Лично мне особую радость доставляет момент, когда вместе со мной по лестнице бегут телевизионщики со своими камерами и штативами и страшно ругаются и потеют.По привычке мы поднялись на четвертый этаж к малому залу заседаний. И была тишина. Ковровые дорожки не дают возможности сказать, что наши шаги гулко в ней отдавались. Но, тем не менее… Правда, это, конечно, на первый взгляд и в сравнении с тем оживлением, к которому мы привыкли. Часть депутатских дверей была закрыта, но за дверями приемных чувствовалась жизнь. Мы толкнулись к председателю комиссии по культуре Евгению Герасимову. Девушка в приемной взмахнула ресницами:– А Евгений Владимирович снимает фильм. В «Савое». Но к нему туда ехать не советую. Кто видел, говорят, что он настолько в творческом процессе, что…Напротив – кабинет Игоря Протопопова. Заходим. Помощник Татьяна вся в работе, говорит: «Только вышел. Кстати, есть новые идеи. Хотел поговорить с кем-то из прессы…» Но вот тут нас уже засекли.Служба безопасности (или коменданта, или ХОЗУ) существует везде. Поэтому нас пригласили в соответствующий кабинет для беседы. Помощник начальника службы прочитал нам лекцию приблизительно следующего содержания:– Аппарат Московской городской думы предназначен для того, чтобы обеспечить сотрудникам городской думы максимально удобные условия для работы, и эта задача не зависит от того, находятся ли работники городской думы в данный момент по месту работы.Формулировочка была зубодробительная, но под нее нам почему-то отказались показать масштабные работы по реконструкции главного зала заседаний депутатов Мосгордумы (которые, кстати, полностью расписаны в бюджете и не являются никакой тайной).Загрустив, мы перешли в новый корпус Мосгордумы – он чуть глубже уходит в Петровку. Здесь жизнь почти била ключом. В пресс-службе руководитель Любовь Фомина очень авторитетно нам все объяснила:– Мосгордума не может останавливаться ни на минуту. Во всех приемных депутатов постоянно находятся помощники, они фиксируют претензии и запросы избирателей, все должно быть строго запротоколировано. Так что ни о каком расслаблении и речи не идет… Если б мы не работали, кто бы это сделал?Мы согласились с этим неоспоримым фактом и поднялись чуть выше, в апартаменты Михаила Москвина-Тарханова. Оба его секретаря были на месте и работали, как в самое горячее время.– Михаил Иванович, а вам-то что, не отдыхается?– Да это самое спокойное время. Заседаний нет, можно спокойно поработать, поспорить, хотя бы в Интернете. И потом, правительство-то работает. Решения принимаются. А я председатель Градостроительного комитета. Когда был простым депутатом – и в голову бы не брал. А сейчас нет. Нужно готовить аргументы, выступления… Да и вы – пресса – отыгрываетесь вовсю. Сегодня с утра выступление на радио. Позвонили, говорят, вы нас совсем забыли. Поехал, а там Сережа Митрохин уже сидит. И навязали опять дискуссию о точечной застройке. В прямом эфире. А у меня же студенты, послушают всю эту чушь… Потом НТВ приехали. Теперь вы…– Да мы-то случайно зашли…– Ну и молодцы. Кстати, наш с вами последний материал о шехтелевской стене Ярославского вокзала получился очень даже приличным…– А кроме вас есть еще такие трудоголики?– Ну я не слежу ни за кем, но Саша Крутов точно где-то сидит и пишет очередную поправку к законопроекту или еще какой-то документ. Причем необязательно у себя. Депутат на рабочем месте летом – жертва журналистов…Мы вышли от Михаила Ивановича и наконец услышали, как наверху стучат молотки. Бригада их 4 человек ремонтировала один из кабинетов. Спокойно, весело, под присмотром сотрудника ХОЗУ, который моментально погнал нас вниз: нечего, мол, вот сделаем, тогда придете, посмотрите.Вообще в России существует несколько странное отношение к ремонтам в административных зданиях. Как человек, который многие часы провел в различных приемных, я хочу сказать – это необходимо, здесь должно быть комфортно. И цвет стен , и удобство кресел… Депутаты здесь не живут, а люди, которые приходят каждый день, должны чувствовать себя адекватно. Иначе они даже и вопрос свой как следует не изложат…Мы выходили через другой выход, в переулок, и напоследок один из рабочих нам шепнул: «Главные работы начнутся с 1 августа. Тогда будут чистить ковролин и красить. И запах будет стоять, как от дуста. Тогда даже самые упорные трудоголики отсюда убегут».Хорошо, что мы приехали раньше, а то после первого августа нас бы вряд ли пустили.