[b]Самым свежим воспоминанием москвичей об извозчиках является, вероятно, реанимированный утесовский шлягер 1930-х годов «Старый извозчик». Помните: «Я ковал тебя железными подковами//Я коляску чистым лаком покрывал,//Но метро, сверкнул перилами дубовыми,//Сразу всех он седоков заколдовал…»[/b]И ведь в песенке все правда: до середины 1930-х годов на всех улицах города вместе с автомобилями, автобусами и трамваями мирно сосуществовал неторопливый гужевой транспорт… А лет 100 тому назад он был основным средством передвижения по любому российскому городу. Недаром еще в 1907 году «Московский листок» напечатал заокеанскую фотографию с удивленной подписью: «Вид нью-йоркских улиц, совершенно лишенных лошадей».А Москве же профессия извозчика считалась весьма выгодной, а потому и ехали окрестные крестьяне подзаработать на прокорм многочисленных чад и домочадцев. Если лошаденка была неказистой, становился такой извозчик «ванькой», подбиравшим «за двугривенный» запоздавших прохожих. Если кобыла была «крепкой и жилистой», то быть ему «ломовиком» – перевозчиком тяжестей…Но мечтой для каждого «лошадника» было выбиться в «лихачи». Среди лихачей были «одноконные» и «троечники»; были «колясочники» для богатых пассажиров и «шаферные» для обслуживания свадебных выездов… Многие лихачи по совместительству подрабатывали сводниками: клиенту «под веселую руку» всегда готовы были сосватать на час или ночь «любезную сердцу» даму…Форма извозчиков устанавливалась городской управой. Это был неуклюжий кафтан «на фантах», то есть с двумя сборками сзади, наборный пояс и непременная поярковая шляпа с пряжкой, сохранившая фасон с начала XIX века. Каждый экипаж имел номерной знак, который много лет прикалывался прямо на спину кучера, возле ворота, и только позднее стал крепиться к облучку и задку экипажа.Как вспоминает знаток старой Москвы Евгений Иванов, все извозчики были отменными матерщинниками, но если позволяли такое при даме или почтенном клиенте, то могли схлопотать тумака от старосты своей бригады. Выборный староста сам на облучке не сидел, но за делами на «лошадиной бирже» наблюдал зорко, и расправа с нарушителем у него была скорой.Между прочим, и мы, мальчишки и девчонки, детство которых прошло в послевоенной Москве, помним гужевой транспорт не понаслышке. Правда, «настоящие» извозчики в те годы на улицах не попадались. Но довольно многочисленные телеги с грузом, подвозящие то какие-то ящики на соседний завод, то товар в ближайший магазин, гремели в булыжники московских окраин до середины 1950-х годов. На центральные улицы лошадей уже не пускали…