Знаменитая площадь трех вокзалов "оденет" и "обует"

Трех ВОКЗАЛЬНАЯ ОПЕРА Если сравнить Москву с большим заводом, Комсомольская площадь, больше известная как площадь трех вокзалов, – его промышленный сток, в котором концентрация всех вредных компонентов: бомжей, проституток, гопников, – просто нереально высокая. Меняется страна, ее экономика, политический строй, а на «трехвокзальной» все остается по-прежнему. Так и видишь, как из метро вразвалочку выходит тебе навстречу потертый лагерями мужик и, причсокивая фиксой, поет: «Я жиган ростовский, я жиган московский, я жиган азовский, я король шпаны». Корреспондент «Вечерки» провел день на Комсомольской площади и убедился, что и там попадаются вполне нормальные люди. Но вот условия, в которых они живут и «работают», нормальными никак не назовешь. Мафия за баранкой Я вышел из метро «Комсомольская» в два часа дня. Привычно задержал дыхание, чтобы не задохнуться миазмами от бомжа, прилипшего к калориферу. Вокзальные задворки выглядели обычно: милицейский наряд шмонал киргиза, рядом бабки продавали сумки-каталки, а торговое пространство впереди, набитое китайским хламом, мигало лампочками гирлянд, орало шансоном и воняло шаурмой. Первым делом я направился к стоянке такси. В длинном ряду машин чадила выхлопом конкретно убитая «девятка». Стучу в окошко: «Шеф, на два слова». Через минуту сижу в кабине, а шоферюга, щербатый 50-летний Олег, нещадно чадит «Оптимой» и ругается: – Да ничего не изменилось на трех вокзалах, корреспондент. Ворья полно. Тащат в основном по ночам: деньги, мобильники, шапки, даже сумки уводят. Залетные, конечно, кто же еще будет шариться по вокзалу? Проститутки, скупка золота и мобильников – все на месте. Но внешне – тишь да гладь, разборок не было эдак с конца 90-х… Работает Олег таксистом на этом хлебном месте пять лет. В вокзальную мафию попал по блату, по протекции знакомого. До этого вкалывал механиком в гараже благополучно почившего НИИ. Машина своя, за место он отстегивает по тысяче в день. Впрочем, вокзальные таксомоторные тарифы тоже ломовые: доставка пассажиров в пределах центра – 600–800 рублей, ближе к МКАД – 1000, за кольцевую – еще 1000 сверху. Кроме того, хороший заработок получается на клиентах, которые заказывают проституток. – Везешь их в Астраханский переулок, там девки сто лет стоят, – затягивается сигаретой Олег. – Потом в сауну на Бакунинскую. Час там стоит 1200 рублей – дешевле, чем в гостинице. Потом забираешь по звонку. За все это я беру 2000. Много, говоришь? А ему девку снять за две штуки не жалко? Да штуку за сауну, да еще коньячок-балычок! То-то… Самая работа начинается у таксистов в 4 утра, когда приходит первый утренний поезд, и продолжается часов до 11 дня. Потом клиентов нет, редкий приезжий позарится на дорогущий вокзальный мотор. Проще остановить любую проезжающую тачку. А следующий «хлебный» поезд только в 16 с копейками. – Вон, кстати, мамочка идет, – Олег показывает на тетку в бордовой куртке с короткой стрижкой и вызывающе рыжими волосами. – Здесь их несколько, ты просто не замечаешь. И девки тоже здесь есть… Я наскоро попрощался и отправился вслед за мамкой. Девочки хорошие, чистые Чтобы снять проститутку на трех вокзалах, нужно встать возле входа в метро, лучше рядом с Ленинградским вокзалом (сейчас он закрыт, но это ничего не меняет) – и через 5–10 минут мамочка сама вас заприметит. Тетка в бордовой куртке долго болтала по мобильнику рядом с пешеходным переходом, потом наконец направилась на пятак возле метро. Я внимательно посмотрел ей в лицо, и она мгновенно меня раскусила: – Девушку нужно? – вблизи оказалось, что сутенерше лет 45, и лицо у нее конкретной деловой бабы. – Сколько? – 1800 в час. Есть квартира на Красносельской, входит в стоимость. Девочки хорошие, чистые, там их четыре штуки. Вы какую хотите: худенькую, полную? – Дорого что-то… – А как вы думаете? На один съем квартиры из этих 1800 уходит 600 рублей. Здесь наш диалог прервался. К тетке в бордовом ринулась полная, неопрятная не то цыганка, не то азербайджанка с черными распущенными волосами: – Рая, я не могла предположить, что эта девка со мной так поступит: уедет с клиентом и исчезнет на четыре дня! – гортанно голосила женщина, оказавшаяся еще одной мамкой. – Увидишь ее – держи, у меня клиент битый час ждет… Тут к «моей» мамочке подошла невысокая девчонка в джинсиках и коротком пуховике. На вид не больше 16, лицом – типичная начинающая телушка. Она мельком взглянула на меня и молча встала у мамки за спиной. – Ну, так как, берем девушку?– спросила бордовая. – Спасибо, в другой раз. Разложил товар купец Если кто-то стырил у кого-то мобильник, нужно побыстрее его продать. Это закон воровской профессии. На трех вокзалах с этим нет проблем. На тротуаре стоит покоцанная «Волга», вся лобовуха которой залеплена картонкой с надписью: «Скупка и продажа мобильных». Я снял с шеи любимый Razr V3 и протянул его парню, сидящему на шоферском сиденье: – Сколько дашь за такой? Скупщиком краденых мобил оказался чернявый «интеллигент» в узких модных очечках. На вид ему было никак не больше 25 лет. Повертев мою мобилу, он хитро прищурился: – Две тысячи рублей. Я даже окаменел от такой наглости: – Две тысячи за мобилу, которая в салоне стоит семь?! Дай хотя бы четыре… – Две, – поморщился парень. – Семь она стоит новой. – Дай-ка посмотреть, какие у тебя телефоны… – сказал я, забирая Razr. На панели «Волги» штабелем в три слоя лежали бэушные мобильники. Другие экспонировались в раскрытом дипломате на переднем пассажирском сиденье. Порывшись, «интеллигент» протянул мне крошечный Voxholl, «раскладушку» размером со спичечный коробок: – Этот стоит тысячу, новый в салоне – четыре… – А вон тот, Nokia, с большим дисплеем? – Две с половиной штуки. – А этот, верхний ряд слева, раскладной Nec? – Две тысячи. Телефоны, таким образом, продавались по бросовым ценам. Правда, все они были сильно потертые. Лично я побрезговал бы покупать такой аппарат. Тут к парню подсел очередной клиент – блондинка в коротенькой шубке. «Интеллигент» отвлекся от бесперспективного меня и принялся демонстрировать товар блондинке. «И как ему рожу до сих пор никто не набил?» – думал я, отходя от торговца и вспоминая предложенные им 2 тысячи за Razr. Но в конце концов успокоился: если водится на трех вокзалах справедливость, еще обязательно набьют. Дожить бы до лета Тут я собрался пообщаться с народом. То есть с бомжами. Выбрал компанию прятавшихся от ветра за киоском, потрезвее на вид, и протянул полтинник: – Как живете, мужики? Бомжи, их было трое, не стали воротить нос от внеплановой получки. Мелкому Юсупу из Азербайджана, похожему на обгорелую головешку, под 50. Он старожил, бомжует в Москве 13 лет. Говорит, вернуться некуда: жилья нет, родители померли. Нос Юсупа свернут на сторону в драке, взгляд печальный, но держится он достойно. Андрюха – самый молодой в компании, ему всего 22 года. Приехал в столицу из Узбекистана на заработки, какое-то время вкалывал на стройке. Однажды на стройку заявился кавказец на сверкающем «мерседесе» и стал вести разговор о покупке десятка работяг в рабство. На Андрюху он тоже положил глаз. Не дожидаясь, чем закончатся переговоры, Андрюха дал деру и оказался на трех вокзалах без копейки в кармане. Потом ночью у него – пьяного – сперли паспорт. Но он вроде как и не расстроен: селяви, говорит. Славке под 40. Из всех троих он выглядит наиболее колоритно – редкая рыжая борода аккуратно подстрижена, лохмотья стильные, под куртку поддета толстовка с капюшоном, на ногах войлочные боты. Славка тоже из Узбекистана, в Москве женился, вскоре дочурка родилась. Но жизнь пошла по наклонной, с семьей пришлось расстаться. Говорит, что сейчас жена работает секретарем-референтом, дочке недавно стукнуло 17. Но с ней Славка не встречается – стесняется своего вида. – Три вокзала – это биржа труда, – объясняет Славка, переминаясь от холода с ноги на ногу. – Чего, ты думаешь, все они здесь стоят? – он кивнул на мужиков, кучкующихся на пятачке перед входом в метро. – Это работяги, все мы ищем работу. Но сейчас с работой плохо. Нанимают нас обычно что-то разгрузить-погрузить – цемент, кирпич. Платят 30–40 рублей на человека. Ночуем, где придется. Если есть деньги, за 100 рублей можно переночевать в поезде в отстойнике вокзала. Это лучший вариант. Если ни шиша, значит, ночуй на улице. Правда, часа в два ночи тут появляется автобус с надписью «Милосердие». Собирает бомжей и везет их на Курский вокзал. Ночуешь тогда прямо в автобусе. Но это ужасно – людей там битком, вонь, разуваться нельзя. В 7 утра тебя будят, кормят «ролтоном» и опять отправляют на улицу… Славка видит выход для себя в том, чтобы дотерпеть до лета. Тогда можно наняться на ремонт квартиры и заработать нормальные деньги. Прошлым летом они так и поступили, на пару с Юсупом ремонтировали квартиру на Ленинском проспекте, в ней и жили. Говорят, хозяин при расчете не обидел, но это не спасло их от очередной вокзальной зимы. Когда я собрался уходить, Славка отвел меня в сторону: – Валерк, добавь 17 рублей, схожу хоть горячего пожру… Я, конечно, добавил. Все хорошо, мой генерал Напоследок я завернул в отдел милиции. Сержант, узнав, что я из газеты,лишь пожал плечами: – Берите разрешение у генерала, начальника УВД на железнодорожном транспорте, и приходите без проблем. У нас с разрешением и бомжей фотографировали – чего тут такого? Ничего такого и не было. Если бы не проститутки, ворье и скупщики мобильных. Впрочем, винить рядовых милиционеров в этом бессмысленно. Они-то как раз выполняют мужскую работу, возятся с человеческой грязью. А вот почему милицейское начальство смотрит на три вокзала сквозь пальцы, можно только гадать. Мне вспоминается в этой связи только один факт. Его рассказал знакомый милиционер из отдела, обслуживающего метрополитен. Один известный милицейский чин якобы заплатил за вступление в должность взятку в миллион долларов, потом начал усердно ее «отбивать»… Как говорится, делайте выводы сами. А главное – будьте предельно осторожны, если нелегкая занесет вас в это бойкое трехвокзальное место. Не ровен час останетесь без денег, документов и с фонарем под глазом.