На Запад сбежал сотрудник МИД СССР Шевченко

В те дни в высшей советской политической элите случился грандиозный скандал, о котором пресса даже парой строк не уведомила широкую общественность: на Запад сбежал высокопоставленный сотрудник МИД СССР Аркадий Шевченко. Беглец, будучи завербованным ЦРУ США, внезапно почувствовал, что КГБ готов его вот-вот арестовать. Первые подозрения относительно возможного ареста посетили Шевченко в конце марта, когда из Москвы на его имя пришла срочная депеша, в которой ему предлагалось покинуть Нью-Йорк (дипломат работал в советской миссии ООН) и вернуться на родину. Как предположил Шевченко, причин для вызова могло быть две: либо КГБ его разоблачил, либо во всем виновата его жена. Она, будучи приятельницей супруги министра иностранных дел СССР Громыко, покупала в США женские меховые изделия и антикварные вещи и пересылала их на родину для последующей перепродажи по завышенным ценам. Шевченко много раз пытался отвадить свою жену от этого опасного бизнеса, но та и слышать ни о чем не хотела. Говорила, что за спиной такого человека как жена министра ей ничего не страшно. После некоторых раздумий Шевченко в итоге пришел к выводу, что жена тут ни при чем. Он хорошо был осведомлен о всех последних интригах внутри Политбюро и знал, что позиции Громыко попрежнему сильны. А отсюда следовало, что «наезжать» на жену министра КГБ не имел никаких оснований. «Значит, им известно, что я работаю на ЦРУ», – сделал вывод Шевченко. В воскресенье 2 апреля он связался со своими хозяевами из ЦРУ и назначил им срочную встречу на конспиративной квартире в Манхэттене. Там, изложив им свои опасения, дипломат попросил предоставить ему политическое убежище в США. Побег состоялся 6 апреля. Дипломат напоследок собрал личные досье на сотрудников миссии и сунул их в портфель. Туда же положил и фотографию, на которой были запечатлены его жена и супруга министра иностранных дел Лидия Громыко. После этого Шевченко написал письмо, адресованное жене и близким. В нем были такие строчки: «Я в отчаянии. Я не могу жить и работать с людьми, которых ненавижу, ни в Нью-Йорке, ни в Москве...» Когда Шевченко вошел в квартиру, жена уже крепко спала. Стараясь не разбудить ее, дипломат наскоро собрал необходимые вещи, просунул конверт с письмом под дверь спальни и навсегда покинул дом. Спустя несколько часов беглец был уже в Пенсильвании, в конспиративном доме в Поконосе. А супругу уже на следующий день первым же рейсом отправили самолетом в Москву. Туда же вызвали и сына Геннадия, который работал в Женеве. Сам он об этом вспоминает следующим образом: «В аэропорту меня встречали сотрудники МИД. Когда мы приехали в МИД, в кабинете заведующего отделом мне сообщили, что мой отец пропал и что сведения об этом поступили от американцев. По инициативе КГБ я написал письмо отцу с просьбой возвратиться в СССР...» Это письмо, а также письмо жены Шевченко дипломату-беглецу передали 9 апреля во время встречи на Уолл-стрит посол СССР в США А. Добрынин и представитель СССР в ООН О. Трояновский. Оба они настоятельно рекомендовали Шевченко одуматься и вернуться обратно в СССР. Но тот наотрез отказался это сделать. Говорят, когда министр иностранных дел СССР Андрей Громыко узнал про побег, он был в шоке. Шевченко считался его фаворитом, которого он лично протежировал и которого всегда высоко ценил. И вдруг – такое! Однако на тот момент положение Громыко в советской кремлевской иерархии было столь незыблемым, что никто даже намеком не посмел упрекнуть его в побеге Шевченко. Более того, Брежнев именно ему доверил в те апрельские дни право вручить своей дочери орден Ленина, которым Политбюро наградило ее в связи с 50-летием. А Шевченко навсегда остался в США, где вскоре обзавелся новым именем и новой семьей. Что касается его прежней семьи, то она, что называется, хлебнула по полной. Сын дипломата какое-то время был под подозрением у властей, и его карьера заметно осложнилась. Но куда более трагично сложилась судьба жены Шевченко: спустя месяц после побега мужа она покончила с собой.