На только что завершившемся фестивале «Московская премьера» один из призов получил фильм «Никто, кроме нас...». Это игровой дебют Сергея Говорухина, писателя и режиссера-документалиста, автора фильмов «Прокляты и забыты» и «Сочинение на уходящую тему», участника тридцати боевых операций. На роль военного фотокора Евгения Левашова он позвал харизматичного Сергея Шнырева. Его любовь Наташу сыграла Мария Миронова. Действие происходит на малоизвестной войне 90-х годов в Таджикистане. Для погружения в тему актер был командирован в Чечню, где жил в палатке рядом с теми, кто несет там службу. Об опыте, нетривиальном для большинства артистов, мы беседуем с Сергеем Шныревым.[b]Мама до сих пор не знает [/b]– Помните свое первое впечатление от сценария? – Такой, знаете ли, испуг был – от того, как сильно воздействовал материал. Настолько он меня задел, тронул.Как же это сыграть? – Вы предполагали, приступая к этой работе, что режиссер предложит вам окунуться в материал в реальных обстоятельствах? – И мыслей таких не было. После проб Сергей (Говорухин. – О.Г.) сказал, что раз у меня нет даже простого армейского опыта (я в армии не служил), необходимо восполнить этот пробел. Сделать так, чтобы биография Левашова читалась в глазах. Ведь этот человек видит в бою смерть своих близких товарищей. И Сергей предложил: давай съездим в Чечню. При этом заметил, что я могу отказаться, то есть решение было за мной.Я сразу согласился – понял, другого выхода у меня просто нет: или я до конца верю Сергею и иду на все, что он просит сделать, или не снимаюсь в этом фильме. Иначе невозможно. Мама моя до сих пор не знает, что я там был.[b]Видео не для слабонервных [/b]– Вы играете практически исчезающую натуру, из категории «настоящий мужчина». И достаточно скупыми, но выразительными средствами. С кем общались там, у кого учились? – Самый близкий человек, от которого я мог все это впитывать, был сам Сергей. Я посмотрел его картину «Прокляты и забыты».Еще ребята в отряде показали очень страшное видео, буквально несколько секунд, как убивают наших пленных.Это не было обязательным для просмотра, мне никто эти кадры не навязывал, но я решился. Это нигде не показывали и не покажут никогда. Я не смог долго выдержать, посмотрел буквально несколько секунд – и мне этого было достаточно. Долго потом приходил в себя...Также Сергей познакомил меня со своими боевыми товарищами, которые многое знают не понаслышке.[b]30 кг «реквизита» [/b]– Как восприняли вас в Чечне, в зоне боевых действий? – Понимаете, солдаты делают свою работу. Когда мы приехали, там было довольно спокойно, не велись активные боевые действия, но мне от этого легче не было. Страх оставался, потому что все равно ведется розыск боевиков, которые отсиживаются где-то в горах.Однако я понимал, что мне нужно каким-то образом соответствовать ситуации и людям, которые меня окружают. Мы ходили в инженерноразведывательный дозор, с боевым оружием, в полном обмундировании.– Сколько это весит? – Боюсь соврать, но, навернок, бронежилет тянет килограммов на 18. Плюс все сопутствующее, – килограммов тридцать будет. Все это я хорошо прочувствовал на себе физически. Там разведка каждое утро проверяет дороги вокруг комендатуры и разведбатальона. То есть там в любой день могут подложить мину.И я вышел один раз с ними вместе. Мне некуда было деваться, по-другому невозможно было себя там вести. Ты одел форму, тебе дали оружие, ты идешь в одной связке с ребятами, сзади тебя – человек, впереди – человек, и ты уже несешь некую ответственность за них.[b]Смех до слез[/b] – А были какие-то мифы или предрассудки, с которыми вы, гражданский, ехали туда? – Сергей постоянно пытался снять выражение трагизма с моего лица.– Говорил об этом? – Впрямую нет, но постоянно шутил – типа «думал ли ты, что окончишь свои дни на чеченской войне», и все в таком духе. Эти шутки Сережины были совершенно замечательные... Когда колонна шла через Аргунское ущелье в Шатойский район, где был разведбатальон, он сказал: «Знаешь, ты в первую машину не садись, ее обычно подбивают, садись в последнюю, тогда есть какие-то шансы». Представляете, сказать такое артисту...– Но в каждой шутке есть доля шутки… – Иначе там нельзя. Если все серьезно воспринимать, не выживешь там, не сможешь воевать. Юмор – одна из важнейших составляющих на войне... Это стало для меня открытием. Я раньше думал: «Ну как можно там шутить? Как можно шутить со смертью?» А по-другому там не выживешь. Как еще поддержать собственный дух? Нельзя постоянно думать о том, что тебя сейчас убьют, о смерти...Ты же туда идешь ради живых.– А ребята спрашивали о будущем фильме? – Спрашивали, но им не особо было до этого, там служба идет. Неделя, что мы там прожили, была довольно веселой, мы очень много смеялись, что тоже абсолютный парадокс...– Военные консультанты помогали? – Конечно, давали определенные установки. Очень помогал Сергей. Как отыграть собственное ранение, чтобы это было правдой… Делали много дублей, бились над каждым словом, каждым жестом... Мне все давалось очень тяжело. Но самой сложной была мирная часть, не война.Нужно было любить, но любить с опытом того человека, который уходит от любимой женщины на войну.[b]Смена – от пяти до пяти [/b]– На съемках тоже пришлось нелегко? – Да уж, не в тепличных условиях жили... Вставали в четыре утра, в пять начиналась смена и заканчивалась в пять вечера, когда солнце уходило за горы. Вставали, ехали в горы по дороге, откуда вниз лучше не смотреть: горная река, отвесные склоны, камни.Снимали на местах, где действительно в свое время велись боевые действия. Поэтому нам, артистам, некуда было деваться.– Чувствуется, в группе очень теплое к вам отношение...– В меня все очень верили. Такая ответственность поначалу даже мешала, потому что я зажался от этого. И это обстоятельство довлело, пока я вдруг не задышал как Левашов. Когда произошло, сам не знаю.– Сергей, а что вас больше всего поразило в фильме? – Для меня самая сильная сцена – разговор с матерью. Я же не видел актрису, у нас общих сцен нет, а тут смотрел, как она говорит по телефону с сыном, как ее героиня общается с подругами... Вот это для меня самое сильное впечатление, может потому, что мне близка эта тема материнскосыновних отношений. И еще – неожиданной получилась сцена, когда Левашов с Наташей катаются на лыжах. Что-то в ней есть особенное... За довольно-таки обычными словами героев читается огромная глубина взаимного чувства...– А что не вошло в картину? – Там был довольно смешной момент, когда герой в магазине скупает всю косметику и дарит ее потом продавщице из ларька. В этой короткой трогательной сцене был свой юмор. Мне хотелось, чтобы Левашов был разным, чтобы он шутил, потому что люди, прошедшие войну, не утрачивают способности шутить. Вот Сережа шутит постоянно. Поэтому мне хотелось и Левашова сделать таким...[b]Без фальши и пафоса [/b]– Чья оценка наиболее важна для вас? – Мамы – потому что она как никто чувствует фальшь...– Она имеет отношение к искусству? – Нет, мама – обычная пенсионерка, бывший инженер-конструктор. Также важна оценка любимой женщины, потому что самое главное в нашем фильме – это любовь. Но не менее важно и мнение людей, которые были на войне...так, после показа ко мне подошел ветеран Великой Отечественной со словами благодарности. Еще – военврач, воевавший в 1994-м. Для нас было важно, что они говорили об отсутствии фальшивого героизма. Чего, собственно, Сергей и добивался, скрупулезно, жестоко.И в данном случае результат оправдывает, я думаю, эти старания. Для меня эта роль в определенном смысле судьбоносная. Не в плане карьеры, а в отношении моего жизненного пути. Эти съемки во многом изменили мое отношение к жизни. Картина – об опасности равнодушия, эгоизма.Мой герой умеет любить. Но не прикрывается этой любовью от жизни и долга.