Сорок лет назад в Москве была восстановлена триумфальная арка

Традиция приветствия победителей, воздвигая в их честь «ворота славы», пошла от Древнего Рима.У нас впервые так чествовали героев при Петре Великом. Триумфальные арки в старину были, как правило, деревянными, а потому существовали недолго. И те, что были возведены в 1814 году по случаю возвращения русских войск из Франции, были тоже деревянные. Арку поставили в районе нынешней площади Маяковского. Простояла она более 12 лет, изрядно обветшала, и в 1827-м указом императора приказано было ее снести, а взамен возвести каменную, дабы память о победе сохранить на века. В основание будущего мемориала вмуровали бронзовую плиту с надписью: «Сии Триумфальные Ворота заложены в знак воспоминания торжества российских воинов в 1814 г. и возобновления сооружением великолепных памятников и зданий Первопрестольного града Москвы, разрушенного в 1812 году нашествием галлов и с ними двунадесяти языков».В самом начале XVIII века московские пыточных дел мастера «расследовали» одно дело. «Взят боярина Салтыкова человек Алешка Каменский за то, что боярина лечил, принашивал лекарства, и от лекарств боярин умер скорой смертью…» Выяснили, что покупал Алешка лекарства в Зелейном ряду, но затем передоверил лечение другому дворовому человеку, а тот, вместо того чтобы разделить лекарство на части, скормил боярину все сразу. Боярин и помер.докторами и аптекарями, и с лекарствами, и с иными чинами во всех делах ведать в Государственном Посольском приказе…» По царскому указу запрещалось открывать аптеки близко друг от друга, чтобы пресечь конкуренцию.Первую жалованную грамоту получил Даниил Гурчин, открывший аптеку на Мясницкой улице. По этой самой причине в Китай-городе никаких аптек не было, а первая аптека близ Никольских ворот открылась только после смерти Гурчина и его наследников. В 1832 году она перешла к К. И. Феррейну, а затем к его сыну, магистру фармации, В. К. Феррейну, и известна москвичам как аптека № 1.Из восьми разрешенных аптек открылось только пять, да и те часто торговали себе в убыток: покупать лекарство можно было только «за морем» или в портовых городах, так что двойная пошлина делала их весьма дорогими. Да и москвичи привыкли лечиться у знахарей, и лекарства в аптеках часто портились, так и не покинув прилавок… И хотя царь, вняв мольбам аптекарей, вторую (московскую) таможенную пошлину вскоре отменил, лекарства еще долго были не по карману большинству москвичей. Эта дороговизна породила несколько московских поговорок, бытующих и сегодня: «Аптекам предаться – деньгами не жаться» или «Аптекари лечат, а хворые кричат».Михаил СТЕПАНОВ Проектировал ворота замечательный архитектор Осип Бове, возрождавший Москву из пепла после пожара 1812 года. А скульптурные работы выполнили выдающиеся мастера И. П. Витали и И. Т. Тимофеев. Строительство растянулось на пять лет. Сам Бове не увидел своего творения, скончавшись за три месяца до открытия.Одновременно со строительством обустраивали и местность вокруг ворот: спланировали новую площадь, снесли хаотичную застройку, а новые дома возводили с одинаковыми фасадами по проекту все того же Бове. Таким образом, был создан прекрасный ансамбль, украсивший въезд в город со стороны второй столицы.Но спустя несколько десятилетий ансамбль был нарушен в результате попустительства московских властей. Некий купец К. Л. Лаврентьев возвел рядом с воротами трехэтажный доходный дом, а еще через пару лет взял в аренду здание кордегардии, которое переоборудовал под трактир. А потом исчезли и красивые чугунные решетки, соединявшие ворота и кордегардию.Да и московские обыватели настолько свыклись с памятником, что перестали относиться к нему с почтением.Культурная общественность периодически выражала свое возмущение на страницах газет, гневаясь то на птичек, то на москвичей: «Голуби и другие птицы, свившие свои гнезда на прекрасных орнаментах этого сооружения, толстым слоем помета покрыли и орнаменты, и художественные рельефы, и величественные статуи этого памятника…» Но еще большее возмущение вызвало поведение пассажиров проложенной здесь конки. Рядом с воротами, естественно, сделали остановку, и «народ всякого чина и звания, взяв за привычку дожидаться тут вагонов конно-железной дороги, допускают себе делать известные неприличия; зловонные лужи не редкость около фундамента этих ворот…» Свою лепту в непростую жизнь Триумфальных ворот вписало и московское студенчество. В Татьянин день Триумфальная арка неизменно привлекала внимание изрядно навеселившихся в загородных ресторанах студентов. Возвращаются студиозы в город, а с Триумфальных ворот глядит на них медный кучер, о котором по Москве говорили: «Во всей Москве два кучера непьющих: один на Большом театре, другой на Трухмальных воротах. Да и то Трухмального, как не крепко держался старик, а на Татьяну студенты непременно накачают…» И действительно, были отчаянные головы, которые по обледенелым ступенькам железной лестницы карабкались наверх, чтобы выпить в обществе медного кучера. Снизу, видимо, не было видно, что за кучера-то была сама крылатая богиня Победы! На своем исконном месте ворота простояли 102 года, а в 1936-м площадь перепланировали, расширили улицу Горького, и Триумфальная арка оказалась помехой! Как и другие шедевры истории, «помешала уличному движению». Лишь спустя три десятилетия Моссовет, вспомнив о былой ратной славе, решил ворота восстановить. Установить новодел решили на Кутузовском проспекте, близ Поклонной горы, как всегда, не задумавшись над тем, подходит ли это место. Дело в том, что освобождение столицы в 1812 году началось с выступления казаков из села Никольского, расположенного на Петербургском тракте, и возвращение полков русской армии из Франции в 1814-м происходило тем же путем. А по Можайской дороге русская армия отступала. Именно здесь, на Поклонной горе, ожидал ключей от города Наполеон, отсюда французы вошли в Москву. Так кому же памятник?