18 апреля состоится официальное закрытие фестиваля «Золотая маска». Впрочем, ее последняя неделя насыщена событиями до предела.Судите сами: основная часть привозных спектаклей, номинирующихся в драматическом конкурсе, грандиозный по финансовым и главное – по человеческим затратам мюзикл «Екатерина Великая», куклы из Бреста, Абакана, Якутии и Петербурга, гости из Ташкента и Красноярска.[b]«Ленинградка». Театр «Куб»[/b]Санкт-Петербургский театр «Куб» привез спектакль «Ленинградка», который проходит по ведомству кукольного театра, но вполне мог бы попасть в номинацию «Эксперимент». Ибо такого способа игры и воздействия, который изобрели в «Кубе», кажется, доселе еще не существовало. Поначалу публика смотрит некий видеосюжет про молодую журналистку а-ля Ксения Собчак, которая едет в День Победы интервьюировать блокадницу, но, проплутав среди питерских развалин в поисках нужного дома, быстро отказывается от этой затеи. А в доме ее так и не дождется Ленинградка – характерная питерская старушка с сумасшедшинкой в глазах, доживающая свой век среди скрипучих половиц, старых книг, фотографий и игрушек.Экран отвечает за мир явный – современный Питер и блокадный Ленинград. Мир тайный представлен очаровательными куклами художника Виктора Антонова: домовой, который пытается сохранять дом даже после того, как в него попала бомба; крыса-добытчица, жиреющая на чужом горе; партизан-лесовик; Холод и Голод – дед и внук, который легко меняет личико укутанного малыша на оскал Костлявой. Эстетика «Ленинградки» строится на лобовом столкновении страшных документальных кадров и простодушной кукольной сказки. К примеру, ночной переезд через Ладожское озеро: на экране – руки водителя на баранке, метель в стекло, тьма; за экраном – мальчик-смерть сигналит красными флажками водителю остановиться (а лед уже истончился). И в этой эстетике – дух великого города с двойным именем и двойным дном, с европейским лоском и страшной судьбой, со Спасом на крови, с дворцами на костях, с пустотой за фасадами. «Ленинградка» делает тайное явным, и в фигурке домового, топящего печку в остове дома без стен и окон, проступает душа города.[i][b]До седых волос[/i]«Дама с собачкой». БДТ[/b]По сравнению с оригиналом «Дама с собачкой» Анатолия Праудина густо населена. Рядом с Гуровым (Василий Реутов) постоянно находится или г-н Смирнов (Леонид Неведомский), или г-н Иванов (Руслан Барабанов). Смирнов в любви дока – столько-то женщин бросил сам, столько-то бросили его, столько-то из-за них стрелялся. Разве что количество не перешло в качество. Иванов, напротив, дилетант: все тянет с женитьбой, а женившись, теряет жену в медовый месяц по пути в Венецию. Любая ниточка завязывается в этом спектакле в большой ассоциативный узел: афиша на заборе гласила, что дают оперетту «Гейша» – и вот уже обманутая жена Гурова накладывает себе грим самой знаменитой гейши, Чио-чио-сан, обсуждая со Смирновым измену мужа.Стремительный и чистый, как вдох и выдох, рассказ разбухает от придуманных подробностей. Любовь замужней Анны Сергеевны (Александра Куликова) и женатого Дмитрия Дмитриевича – сворованные, отвоеванные у обыденности дни и часы – Чехов точно отжимает, дистиллирует, ведь именно это их подлинная жизнь. Праудин, напротив, точно задался целью воссоздать эту жизнь, полную ненужных встреч, необязательных разговоров, переходящих в перебранку от сосущего чувства бессмысленности, – имитацию жизни.А между тем на авансцене растет глухой серый забор-тупик – его-то слуги просцениума строят четко и аккуратно. И съеживается, как шагреневая кожа, отпущенное время. А Гуров и Анна Сергеевна, давно поседевшие, все сидят рядышком и ведут свое бесконечное: «Мы что-нибудь придумаем» – «Но как? Скажи, как?»[i][b]Последний герой[/i]«Баядерка». Новосибирский Театр оперы и балета[/b]Москва не зря ожидала приезда спектакля «Баядерка» Новосибирского театра оперы и балета. Для настоящих балетоманов это был шанс еще раз увидеть на сцене Игоря Зеленского, одного из самых знаменитых и талантливых танцовщиков того поколения, которое пришло вслед за титанами – Васильевым, Лиепой, Лавровским, Барышниковым, – чтобы приумножить славу русского балета. Роль Солора, за которую артист номинирован на «Золотую маску», – одна из коронных в его репертуаре еще со времен Мариинского театра и американских сезонов. Такое исполнение сейчас редко где увидишь – отточенное, благородное, без трюкачества, наполненное тем смыслом, который делает балетную классику неотразимой. Игорь Зеленский – не только блистательный солист, но и один из лучших партнеров, которых мне доводилось видеть. Легкий, невесомый прыжок с томительным зависанием, мягкое приземление, чистые и уверенные вращения, культура деталей, внимание к частностям, эмоциональность, красота формы… Отступают в тень и становятся совершенно не важными старательные, но не всегда равноценные партнерши или, к примеру, не самые удачные костюмы. Зато с очевидностью проступает главное: сразу виден масштаб артиста, последнего ученика Вахтанга Чабукиани.Такой безупречный танец, как продемонстрировал в «Баядерке» Игорь Зеленский, оставляет удивительное послевкусие, ощущение счастья и гордости. Думаю, слово «незабываемо» будет не слишком сильным по отношению к этой роли. Но к восхищению примешивается и нота горечи, когда осознаешь, что техничные, прыгучие и спортивные юноши, приходящие вслед за Игорем Зеленским и претендующие на свое место на авансцене отечественного балета, – совсем не герои и вряд ли когда-нибудь нам их заменят…[i][b]Родом из детства[/i]«Человек-подушка». Екатеринбургский ТЮЗ[/b]Екатеринбургский ТЮЗ привез «Человека-подушку» – пьесу, стоящую особняком в творчестве МакДонаха. Олег Гетце совместил почти несовместимое – поставил спектакль, в котором играет главную роль – писателя Катуриана Катуриана, чьи мрачные рассказы в духе наивной готики о слезах невинно замученных детей становятся сценарием убийств, которые совершает его умалишенный брат, сам жертва родительской любви.Заявленный жанр – «гиньоль для взрослых» – мало подходит к этому спектаклю, хотя формально в нем есть и куклы – выдуманные герои Катуриана, спровоцированные реальностью. МакДонаха не очень-то умеют ставить в России в духе пресловутого черного юмора – всегда получается всерьез, с глубоким погружением в психологию. А в спектакле Олега Гетце – так и вовсе по пушкинской формуле «милость к падшим призывал». В некотором роде он полная противоположность эффектному и броскому спектаклю Кирилла Серебренникова в МХТ. Писатель Катуриан ужасается тому, как отозвалось его слово – он-то рассчитывал шоковой терапией своих историй вызвать сострадание.Прозревает в лобовом садизме полицейского Ариэля (Дмитрий Михайлов) и куда более изощренном, интеллигентском садизме полицейского Тупольского (Геннадий Хошабов) их личные болевые точки – все же он хороший писатель, знаток человеческих душ.Тщательно и подробно, наперекор клиповому мышлению современников, «Человек-подушка» поворачивает вспять причинно-следственный механизм вины: от состояния палача – к состоянию жертвы, от взрослого садизма – к детским страхам, от «творений» рук человеческих – к играм интеллекта. И достигает редкого для сегодняшнего театра чувства – всех мучительно жалко.[b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]Москва – столица единого театрального пространства бывших республик бывшего СССР?[/i]Вера СТЕПАНЕНКО, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Думаю, да. Вы посмотрите, как сложно порой попасть в известные театры. Я сама недавно не могла найти билеты в Театр Фоменко. И только воспользовавшись личными контактами, смогла это сделать. И вообще, когда бываю в театрах, замечаю, с каким большим интересом жители Москвы ходят на спектакли.[/i]