История песни

[b]Припомнилось форсирование Днепра. Наша часть дислоцировалась на левом берегу. Холодно, сыро. Дрожь какая-то перед боем. А тут к нам подполз разведчик, вытащил промокший листок со словами «Землянки», и мы тихонько запели. Это же про нас! Расскажите об этой песне.КУВШИННИКОВ Н. П., москвич [/b]«Возникло стихотворение, из которого родилась эта песня, случайно, – вспоминал его автор Алексей Сурков, – оно не собиралось быть песней. И даже не претендовало стать печатаемым стихотворением. Это были шестнадцать «домашних» строк из письма жене, Софье Антоновне. Письмо было написано в конце ноября 1942 года, после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой, когда нам пришлось ночью после тяжелого боя пробиваться из окружения со штабом одного из гвардейских полков…» Дотошные исследователи творчества поэта точно называют день, когда проходил тот памятный бой на подступах к Москве, – 27 ноября 1941 года, и ту часть, в которой оказался и принял бой корреспондент газеты «Красноармейская правда» Западного фронта, батальонный комиссар Алексей Сурков, – 258-й полк 9-й Гвардейской стрелковой дивизии. Это его оборонительные позиции были внезапно атакованы 10-й танковой дивизией гитлеровцев. Бой был тяжелым.После всех передряг, промерзший, усталый, Сурков всю ночь просидел над своим блокнотом в землянке, у солдатской железной печурки. Тогда и родилась знаменитая его «Землянка».Время и место рождения стихотворения, озаглавленного Алексеем Сурковым поначалу строчкой «Тебе – солнышко мое!», подтверждает его подлинник, написанный рукой поэта на обложке его сборника стихов «Фронтовая тетрадь», выпущенного издательством «Молодая гвардия» в конце октября 1941 года. Он отправил его в письме жене в Чистополь, где она вместе с сыном и дочерью была в эвакуации. Сборник с этим дорогим и памятным автографом бережно сохранили в семье поэта, и его любезно предоставила нам Наталья Алексеевна Суркова вместе с фотографиями отца и матери для публикации в этом рассказе.Алексей Александрович и Софья Антоновна познакомились случайно.Он читал лекции на литературных курсах, а она была их слушательницей.Красавица, модница сразу же покорила сердце поэта. И он – высокий, светло-русый, с обаятельнейшей улыбкой, удивительный оратор – не мог не понравиться Софье. Взаимную любовь они пронесли через все годы, хотя трудностей и передряг хватило бы им не на одну жизнь.«Дорогая, хорошая, сердце мое!», «Никого я не знаю лучше тебя, ближе, ласковее, родней», – это все о ней.И эти стихи военной поры тоже: «Знаю – ты тоскуешь, дорогая, на крыльцо выходишь, ждешь меня. Только письма греют, помогая жить надеждой завтрашнего дня…» Алексей Александрович как мог поддерживал свою любимую, на плечи которой в годы эвакуации легли заботы еще и о детях, Алеше и Наташе.А теперь вновь слово поэту: «Так бы и остались эти стихи частью письма, – продолжает он свои воспоминания, – если бы уже где-то в феврале 1942 года не приехал из эвакуации композитор Константин Листов, назначенный старшим музыкальным консультантом Главного политического управления Военно-морского флота. Он пришел в нашу фронтовую редакцию и стал просить «что-нибудь, на что можно написать песню». «Чего-нибудь» не оказалось. И тут я, на счастье, вспомнил о стихах, написанных домой, разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову, будучи абсолютно уверенным, что хотя я свою товарищескую совесть и очистил, но песни из этого лирического стихотворения не выйдет. Листов побегал глазами по строчкам, промычал что-то неопределенное и ушел. Ушел, и все забылось.Но через неделю композитор вновь появился у нас в редакции, попросил у фотографа Савина гитару и под гитару спел свою новую песню «В землянке».Напечатана она впервые в «Комсомольской правде» 25 марта 1942 года.Так уж получилось, что публикация эта оказалась едва ли не единственной в первые годы войны.Дело в том, что некоторые «блюстители фронтовой нравственности» посчитали строки «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти – четыре шага» упадническими, разоружающими. Они требовали вычеркнуть их, заменить другими, «отодвинуть» смерть «дальше от окопа». Но менять что-либо, т. е.портить песню, было уже поздно, она, как говорится, «пошла». А ведь известно: из песни слов не выкинешь.«О том, что с песней «мудрят», – вспоминал Алексей Александрович, – дознались воюющие люди. В моем беспорядочном армейском архиве есть письмо, подписанное шестью гвардейцами-танкистами. Сказав несколько добрых слов в адрес песни и ее авторов, танкисты пишут, что слышали, будто кому-то не нравится строчка «до смерти четыре шага».«Напишите вы для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так как есть, – мы-то ведь знаем, сколько шагов до нее, до смерти». «Землянке» суждено было стать первой лирической песней из созданных во время Великой Отечественной. Неутомимыми пропагандистами «Землянки» в годы войны были Леонид Утесов и Лидия Русланова. Лидия Андреевна записала ее в августе 1942 года на грампластинку вместе с «Синим платочком». Однако запись эта не была тиражирована. Только недавно удалось отыскать ее так называемый пробный оттиск, и была выпущена пластинка с этой песней в неповторимой руслановской трактовке. Пели «В землянке» и многочисленные фронтовые ансамбли. Прошедшая дорогами войны песня продолжает и сегодня волновать сердца не только ветеранов, но и их детей и внуков.[b]В землянке Слова А. СУРКОВА Музыка К. ЛИСТОВА [/b][i]Бьется в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза, И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза.Про тебя мне шептали кусты В белоснежных полях под Москвой.Я хочу, чтобы слышала ты, Как тоскует мой голос живой.Ты сейчас далеко-далеко.Между нами снега и снега.До тебя мне дойти нелегко, А до смерти четыре шага.Пой, гармоника, вьюге назло, Заплутавшее счастье зови.Мне в холодной землянке тепло От моей негасимой любви.[/i][b]Автор «Землянки» Алексей Сурков, 1941 год [/b]