Вдохновенный метроном

[b]«Мое сердце биться перестало» – такое причудливое название (его вычурность объясняется просто: эта строчка позаимствована из песни) дал своему новому фильму французский режиссер Жак Одиар. Сердцебиение публики, однако, только участилось. В результате картина получила сразу восемь французских кинопремий-«Сезаров», в том числе за лучший фильм, режиссуру и сценарий.[/b]«Мое сердце биться перестало» представлял Францию в конкурсе Берлинале-2005, и практически все были уверены, что без награды фильм не останется. На общем, по обыкновению вяловатом, фоне фестиваля Жак Одиар смотрелся без преувеличения блестяще. Однако жюри вынесло решение совсем неожиданное: ни сам Одиар, ни исполнитель главной роли Ромен Дюри «Медведей» не получили, зато приз достался их соратнику, одному из самых успешных композиторов современного кино – Александру Депля. Он тут сработал на славу, спору нет, но какойто в этом награждении крылся дурной парадокс: фильм-то как раз о том, как суматошную нынешнюю реальность (ее и иллюстрируют пассажи Депля) сводит на нет строгая фортепианная классика. С другой стороны, берлинское жюри можно понять – Баху «Серебряные медведи» ни к чему.Следом за берлинским трофеем Депля получил и «Сезара», хотя на этот раз его триумф все же оказался в тени трофеев, полученных самим Одиаром, его соавтором-сценаристом Тониной Бенаквиста, отменным оператором Стефаном Фонтэном и их коллегами-артистами. Попривыкнув, понимаешь логику. Главное достоинство фильма – его странная, необычная для современного кино музыкальность. Хотя в ней, конечно, заслуга режиссера, а никак не создателя саундтрека.Какая музыка нынче ассоциируется в сознании рядового потребителя с французским кино? Или динамичные, жеваные-пережеваные перепевы из «Криминального чтива» (эти объедки с царского стола не гнушались подбирать ни авторы «Такси», ни куда более изобретательные создатели «Добермана»), или ритмичный и совсем уже легкий, до полной воздушности, инструментальный шансон а-ля «Амели». «Мое сердце биться перестало» творит на глазах совсем иной музыкальный ландшафт. Собственно, фильм – перепев давнего и не известного в России триллера американца Джеймса Тобака «Пальцы», где когда-то снялся молодой Харви Кейтел, – рассказывает историю молодого бандита, вышибалы и спекулянта недвижимостью, который в один прекрасный день вдруг решает пойти по стопам матери и стать классическим пианистом.Сумрачной и динамичной визуальности Одиара, возможно, больше подошел бы джаз – такой же безумный, какой, помнится, выдавал на саксофоне главный герой «Шоссе в никуда» Дэвида Линча.Совсем органично смотрелся бы бесшабашный красавчик Дюри в амплуа рокера. А тут – глядишь ты – взял репетитора-китаянку, не знающую ни слова по-французски, и под ее непереводимо-строгий конферанс пилит на ф-но чтото заунывное, правильное, по идее прекрасное, а пока еще будто не вылупившееся. Не этюды Черни, но почти. Тикает беспощадный метроном, и взрывной темперамент молодца потихоньку умеряется, встраивается в новый, незнакомый ритм.Тут как не вспомнить о самом Жаке Одиаре. Ведь он для французов – прежде всего сын классика, хранитель бесценных генов Мишеля Одиара. Тот носил скромный титул кинодраматурга, но сегодня его фильмы издают с обязательным упоминанием на обложке имени сценариста. Даже если в главных ролях заняты гении. Так и пишут: «Фильмы Мишеля Одиара и Жана Габена». Так что, хоть «Мое сердце…» и ремейк, снимал его Одиар-младший о себе самом.Теперь французские критики по достоинству называют его не просто сыном, а наследником. Пройдут годы, и назовут, как отца, классиком. Во всем, что касается кинематографического времени и пространства, Одиар не имеет себе равных во Франции – разве что Патриса Шеро. И с актерами он делает такое, что под силу лишь зрелому и по-настоящему оригинальному мастеру: в «Очень скрытном герое» сыграл свою лучшую (до сих пор непревзойденную) роль Маттье Кассовиц, в «Читай по губам» – Венсан Кассель, в «Моем сердце…» – Ромен Дюри. Все трое ныне считаются главными лицами молодого поколения французского кино. Все трое считались до того актерами по преимуществу массовыми и неглубокими. В арсенале того же Дюри на первом месте значился «Арсен Люпен», о котором теперь, наверное, и вспоминать не будут. Но Одиарне только молодым помогает, он и о стариках помнит. В его дебютной картине «Смотри, как падают мужчины» потрясающе сыграл Жан-Луи Трентиньян, в «Моем сердце…» – Нильс Арструп, получивший за роль беспомощного отца-наглеца все возможные награды. В отцах Одиар толк знает.Франция, в отличие, скажем, от России, – страна киновозможностей. Их спектр так велик, что вероятность неверного выбора лишь повышается. Только очень талантливый и притом умный человек делает столь тонкий и точный выбор, как Одиар; причем никакой рисовки, никаких масштабных претензий, никаких скрытых смыслов в его чистых и честных фильмах нет в помине. От этого они еще симпатичнее. Нам бы поучиться.Хотя о том, какой выбор делают наши соотечественники, можно судить по той ролевой модели русского человека, которая запечатлена в «Моем сердце…». Русский – персонаж по имени Минсков, сыгранный Антоном Яковлевым (сыном Юрия Яковлева, между прочим; вот и опять тема отцовства). Всенепременно – мутный тип, потенциальный или реальный мафиози. Это он ломает пальцы пианисту. Или тот разбивает их о пьяную физиономию русского – сражаясь за свое право быть музыкантом, а не бандитом.Одиар никого, по счастью, не поучает, но констатирует: даже когда вокруг хаос, можно сделать сознательный выбор в пользу ясности и гармонии. Играть не научишься, а бессмертную душу спасешь (так умница Одиар, конечно, не изъясняется; это слова из лексикона неуклюжего критика). Хотя, с другой стороны, почему не научишься? Он, Одиар, научился.