Козёл на стрёме

[b]– Слышь, козел, а где здесь деревня?– От козы слышу, – смачно чмокает мой собеседник. – Тебе как, по мобиле ответить или из кабинки отзвонить?[/b]Яшку, местного козла и предводителя всех деревенских млекопитающих, я встретила на выгоне у деревни Троице-Лыково в самом униженном состоянии, – привязанным к телефонной будке.– Напроказил? – попробовала выяснить я.– Да-а, – проблеял он, смущенно тряся бородкой, – козла тут одного из Строгина в спортивных трусах погонял. Выставился на виду у всей деревни и ну – нужду справлять. Я его и приложил по пятой точке. Тоже мне – москвич. Мы тут в Лыкове не лыком шиты.Тут Яшка не слукавил: ТроицеЛыково – настоящая московская деревня. И пришла я сюда не для того, чтобы гордую Яшкину душу растравить, а посмотреть на один из объектов Всероссийской сельскохозяйственной переписи, которая проходит в том числе и в Москве. И ничего необычного тут нет. Конечно, наш город – совсем не сельскохозяйственный регион. Но на его территории есть и частные дома, и личные подсобные хозяйства, и даже 36 садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединений с 6 тысячами садовых участков. Есть и настоящее фермерское хозяйство в Молжаниновском районе.[b]Стычки во время смычки[/b]Кто живет в деревенской столице?– Мы – местные, – рассказывает словоохотливая бабушка Настя. – Еще до войны ходили на заработки на тот берег Москвы-реки. Как переправлялись? Да вброд, напротив церкви. Река была мелкая, чистая, прозрачная. Песочек было видно, и рыбки плавали. Мы их корзинами ловили. Потом построили канал.Москву стали углублять. Она стала судоходной, вброд не перейти. Поэтому летом ходил катер, а на зиму ставили понтонный мост.Помнят старожилы и постояльцев расположенных за деревней правительственных дач. Уверяют, те вели себя просто, даже гуляли без охраны.– Только вот чекашки (чекисты то есть) зачем-то перед приездом их машин бегали по лесу, нас разгоняли, – критикует бабушка давнюю работу спецслужб. – Мы бы и внимания не обратили на эти лимузины, а так – стоим, смотрим, кто поехал. Конечно, в машине-то никого не видно, но где чья дача – мы знали. Вот и вычисляли, кто приехал.Наступил 1960 год. Москва расширилась,и деревня вошла в состав мегаполиса. В Троице-Лыково провели троллейбус № 21. Деревенский проселок превратился в двухстороннее шоссе: машинам – раздолье, а коровам и людям – маета, ни перейти ни переехать, того и гляди задавят.[b]Так кто из них козел?[/b]Но все равно их деревня бабушкам нравится. Главное развлечение – козочки. Конечно, раньше, «до Москвы», и коровы были. А теперь – только они, краса-авицы! И с гордостью рассказывают, что к ним за молоком даже с проспекта Мира ездят.– А за что Яшку-то арестовали?– Это наш красавец, – подсаживается к нам на завалинку баба Аня, не расслышавшая слово «арест». – Не козел, а настоящий охранник. Недавно гонял тут вдоль деревни одного спортсмена-бегуна. Едва ноги унес, поганец…– И поделом ему, – поджимает губы баба Настя. – Проложили асфальт к воде. Так теперь мужики подъезжают на машинах и, бесстыжие, прямо при нас в Москву-реку мочатся (не соврал, значит, Яшка!). Обидно…[b]Народный контроль[/b]Как живется деревенским в столице? Тут бабки надвое сказали. Автобус ходит, электричество есть, газ пока баллонный, но за огородами – уже магистральный газопровод. Осталось трубы к домам кинуть. Недавно объявили – будут создавать ТСЖ (товарищество собственников жилья).Русь местная тут же, как и положено, разделилась надвое. Новые собственники – «за». Коренные жители – «против».– Гусь свинье не товарищ, – подвели черту под разговором мои собеседницы. – Посреди ночи будят своими фарами. И, главное, совершенно не видать – кто приехал-то!А все остальное в Троице-Лыкове по-прежнему: сирень в палисаднике, белая козочка на выпасе и козел Яшка на стреме. Лепота!