[b]Тайных дел мастера нужны любому режиму. И практически во все времена. Россия здесь не исключение. Но только при императоре-реформаторе «дознание» превратилось в государственный институт, облаченный и явными, и тайными полномочиями.[/b]Пытать на Руси умели всегда. В этой науке мы никогда не отставали от просвещенного Запада. Пыточные «дознания» всегда устраивали где-то поблизости от царских покоев, чтобы государь мог при желании сам поучаствовать в допросах. Одним из таких мест в XVII веке была в Москве Константино-Еленинская башня Кремля, где заключенные сидели с «заклепанными» особыми колодками устами. «Отворяли» их только во время допроса.А в конце века Петр I учредил для раскрытия всех тайн стрелецкого бунта Тайную канцелярию…Первые годы своего существования она находилась в селе Преображенском, где когда-то создавались первые «потешные полки». Здесь было 14 застенков, где работали «мастера» под руководством князя-кесаря Федора Ромодановского. Он был верным помощником царя и в хмельных утехах, и в борьбе с многочисленными врагами. Одно его имя заставляло трепетать мирных московских обывателей.Допрос происходил при помощи главного «аргумента обвинения» – дыбы, на которую подвешивали подозреваемого.Кнут, горящие веники, крючья – много чего было изобретено к тому времени, чтобы «узнать правду».Потом Тайную канцелярию перевели в самый центр, на угол Мясницкой и Лубянской площади. Но и спустя сто лет в Преображенском были видны следы этого страшного учреждения.Вот что писал побывавший здесь в 1803 году историк Николай Карамзин: [i]«Подите в село Преображенское (…), там, среди огородов, укажут вам развалины небольшого каменного здания (…) Я видел глубокие ямы, где сидели несчастные, видел железные решетки на маленьких окнах, сквозь которые проходил свет и воздух для сих государственных преступников…»[/i]После построения Петербурга Москва, перестав быть столицей, тем не менее не лишилась чести содержать собственное (даже более масштабное, чем в городе на Неве) «пытошное заведение». Допрашивать в Первопрестольной умели с пристрастием.А потом еще при одном «либеральном реформаторе» – императрице Екатерине I, Тайную канцелярию упразднили, создав вместо нее… Тайную экспедицию. Кроме смены названий ничего особенно не изменилось: экспедиция вела розыск, дознание, искореняло крамолу… Долгие годы заправлял в Тайной экспедиции знаменитый Степан Иванович Шешковский, работавший со своими верными помощниками Черединым и Агапычем.Тихий, богобоязненный, невзрачный с виду «старичок» – Степан Шешковский – к делу относился с рвением и фантазией.В своем кабинете, как пишет знаток московской старины Юрий Нагибин, он [i]«сделал такое устройство: пол внезапно уходил из-под ног вызванного на допрос человека, и тот проваливался в подпол до талии. Там с него сдирали штаны и беспощадно драли. Однажды Шешковский пал жертвой собственной изобретательности: по неосторожности ступив на люк, он, как положено, провалился, и его хорошенько отхлестали, якобы не узнав начальника по нижней части. Шешковский не стал мстить шалунам, то ли боясь огласки, то ли из уважения к любому насилию…»[/i]Уже в наши годы эту историю использовал почти дословно Борис Акунин, вставив в роман о приключениях одного из предков своего главного героя – Эраста Фандорина.Ликвидировал Тайную экспедицию в самом конце XVIII века император Павел I, видимо, в пику столь нелюбимой им матушке. В тот год из подвалов освободили многих заключенных, в том числе и писателя и издателя Николая Новикова, которого допрашивал когда-то тот же Шешковский (правда, не в Москве, а в Питере).Как и в случае с Карамзиным, тень Тайной экспедиции настигла спустя сто с лишним лет другого москвича – Владимира Гиляровского, побывавшего в бывшем кабинете Шешковского, превращенного в обычную квартиру. А еще через несколько лет...[i]«Возвращаюсь я по Мясницкой с Курского вокзала домой из продолжительной поездки и вдруг вижу: дома нет, лишь груда камня и мусора. Работают каменщики, разрушая фундамент. Я соскочил с извозчика и прямо к ним. Оказывается – новый дом строить хотят.– Теперь подземную тюрьму начали ломать, – пояснил мне десятник.– Я ее видел, – говорю.– Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, а под ней была еще одна, самая страшная: в одном ее отделении лежали картошка и дрова, а другая половина была наглухо замурована… Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали, и наткнулись на дубовую, железом кованную дверь. Насилу сломали, а за дверью скелет человеческий (…) Как сорвали дверь, как загремит, как цепи звякнули… Кости похоронили, полиция приходила, а пристав и цепи унес куда-то…»[/i]Прошло еще несколько десятилетий, и в этом, отмеченном особой печатью месте, обустроилось еще одно тайное ведомство, вершившее судьбу тысяч заключенных в страшных подвалах людей...Что же касается разветвленных подземелий Тайной экспедиции, то в одном из них в начале ХХ века, как говорят, устроил склад известный московский молочник Чичкин. Да и позднее главные подвалы, как гласит московская легенда, были вовсе не все разрушены, и где-то на Лубянке еще есть каменные мешки, хранящие нераскрытые тайны Степана Ивановича Шешковского…