Как Ковалева стала Прасковьей Жемчуговой

История Золушки, ставшей после множества испытаний женой прекрасного принца, уже много веков будоражит воображение претенденток на хрустальную туфельку. Но вот размер обуви, как правило, не совпадает. Да и вообще – сказка, она и есть сказка… Может быть, именно потому, что раз в тысячу лет сказка становится былью, история любви графа Шереметева и крепостной актрисы Параши Жемчуговой не забыта. А тем более в Москве, поскольку все случившееся имеет к нашему городу непосредственное отношение.[b]Как Ковалева стала Жемчуговой[/b]Родилась крепостная девочка Параша Ковалева в одной из шереметевских вотчин – деревне Березняки Юхотской волости Ярославской губернии ровно 240 лет назад, 31 июля 1768 года. Отец ее, Иван Степанович, как и следует из его “говорящей” фамилии, был наследственным кузнецом. Причем, по отзывам людей знающих, кузнецом отменным, но сильно пьющим, что, впрочем, нисколько не роняло его ценность в глазах именитого владельца…В доме Шереметевых бытовало трепетное отношение к музе театра. А театр в Кускове, где играли крепостные, собранные изо всех графских имений, был знаменит не только в Москве, но и в Петербурге. Каждый “стоящий” приезжий мечтал побывать на спектаклях у графа, но не всякому это удавалось...Параша Ковалева была привезена в Кусково не то семи, не то восьми лет от роду. Наблюдала за малолетними актрисами одна из графских приживалок, княгиня Марфа Долгорукова. К способной девочке приставили опытных педагогов, которые познакомили ее с музыкальной грамотой, научили игре на клавесине и арфе, а также выучили итальянскому и французскому, без знания которых игра на сцене в XVIII веке была просто невозможна…Нескольких лет хватило, чтобы сделать из кузнецкой дочки первоклассную актрису. А раз актриса – нужен псевдоним, соответствующий блеску графской сцены. Псевдонимы у Шереметевых актерам давали по именам драгоценных камней и металлов. Вот и стала Ковалева – Жемчуговой…А потом были роли, роли… Сначала маленькие, потом побольше. Параше еще не исполнилось и 11 лет, когда она спела партию в опере Гетри “Опыт дружбы”, а в 13 лет привлекла внимание молодого наследника, графа Николая Шереметева, к своей персоне в роли Луизы из драмы “Беглый солдат”.Тогда, как считают многие, и закрутилась эта любовь. Видимо, не только симпатичная мордашка привлекала Шереметева в Прасковье. Их изрядно сблизила общая любовь к музыке и, как это ни странно звучит для схемы помещик – крепостной, усердность в занятии ею…[b]Назло невестам[/b]Когда общая любовь к музыке стала “просто любовью”, история умалчивает. Увлечение дворян “холопками” было делом обычным, но только большинство обладателей титулов “зналимеру”, а вот Николай Шереметев меры знать не хотел. Он действительно полюбил крепостную актрису. К этому времени Николай Петрович, уже полновластный хозяин своих имений, достраивает, наконец, новый театр – настоящее чудо света, в Останкине.Открытие театра состоялось 22 июня 1795 года и было приурочено к торжественному приему победителей в очередной войне с Турцией.На этот раз спектакль был патриотическим, а следовательно, не французским, не итальянским: на сцене разворачивалась музыкальная драма “Зельмира и Смелон, или Взятие Измаила” И. Козловского, написанная на слова П. Потемкина. Главная роль пленной турчанки, полюбившей русского офицера, досталась, естественно, Жемчуговой…Есть сведения, что первоначальная форма Останкинского пруда, вырытого перед дворцом, была предписана “в виде лиры”, что должно было не только подчеркивать статус дворца, но и стать подарком для любимой графской актрисы…Роман графа и Параши между тем развивался своим чередом, и ни для кого уже не был секретом, хотя официальная Москва о нем “не знала”. Сплетницы вовсю чесали языки, да изнывали от бессильной зависти засидевшиеся в девичестве московские невесты…А 30 апреля 1797 года, когда гостем Останкина стал недавно коронованный император Павел Петрович, друг Николая Шереметева по детским играм и забавам, хозяин усадьбы уже прямо намеревался попросить его о разрешении на брак с холопкой. Но… так и не решился. Видимо, слишком хорошо знал капризный характер своего друга! Хотя прием Павлу в Останкине устроили действительно царский.Вся дорога от Крестовской заставы, где заканчивалась тогда Москва, до подмосковной вотчины графа была освещена полыхавшими смоляными бочками, а чтобы не заслонять от императора красоту новостройки, было приказано при его подъезде одновременно по сигналу повалить сотни подпиленных заранее дубов и сосен! Впрочем, некоторые утверждают, что это только легенда…Достоверно известно лишь то, что император игрой Жемчуговой в спектакле “Браки самнитян” остался доволен, подарив ей в знак расположения перстень. А графа пожаловал должностью обергофмаршала, предписав переехать из Москвы в столицу…[b]Без бумажки ты...[/b]Переезд в Санкт-Петербург сопровождался многими сложностями, хотя граф и взял с собой в город на Неве часть труппы. Может, сырой питерский климат тому способствовал, а может быть – двусмысленная судьба графской “метрессы”, но только после переезда у Прасковьи Ивановны обострилась чахотка, она потеряла голос…А 31 января 1800 года граф подписал распоряжение о роспуске своего знаменитого театра. Впрочем, на отношении Николая Петровича к Параше это не сказалось. Еще в декабре 1798 года Жемчугова получила вольную, а вскоре были отпущены на волю и ее родственники, получив от графа небывалые по тем временам “дарственные”.Между тем подготовка почвы для брака графа с крестьянкой шла полным ходом. Были “разысканы” документы, удостоверяющие дворянское происхождение Прасковьи Ивановны: якобы еще в середине XVIII века польский шляхтич Ковалевский попал в плен и был поселен в имении графа Шереметева. Этой “липе” мало кто верил, но на Руси бумага всегда имела особое значение для официального хода дела…Вот и стала крепостная актриса графиней. Случилось это 8 ноября 1801 года. Венчание происходило в небольшой церкви Симеона Столпника, что и сегодня украшает угол Поварской и Нового Арбата. На праздничном обеде присутствовали только близкие друзья графа. Для всех прочих этот брак по-прежнему оставался “тайной”. Хотя Александр I, разрешения которого граф не спросил и которому “доброжелатели”, естественно, доложили о случившемся, как говорят, изволил начертать на доносе: “граф Шереметев волен жениться когда угодно и на ком угодно…” А Прасковья Ивановна 23 февраля 1803 года умерла, оставив после себя трехнедельного младенца, которого нарекли Дмитрием. Одна из легенд утверждает, что графиню отравила завистливая дворня. А может, и чахотка сделала свое черное дело – кто знает? На похороны графини никто из вельможных знакомых и родственников Шереметевых не пришел: графу не простили неравного брака. Впрочем, ему все это было глубоко безразлично – он искренно скорбел об утраченной любви.На памятнике, поставленном на ее могиле, была сделана надпись по-французски: [i]“Мне чудится, возле обители старой // Витает любимая тень. // К ней сердцем стремлюсь, // Но она ускользает…”[/i]Память об этой сбывшейся сказке про Золушку, ставшей принцессой, жива в Москве. Нам повезло: мы можем видеть и Останкинский дворец, и пруд перед ним (пусть и потерявший первоначальную форму), и дворец в Кускове, и церковь Симеона Столпника, и дворец на углу Воздвиженки, где жили молодые, и Странноприимный дом на Садовом кольце, заложенный Николаем Петровичем в 1792 году по пожеланию жены и ставший ей памятником…Есть в столице и улицы, хранящие память о ней: аллея Жемчуговой в Вишняках, выходящая к усадьбе Кусково, и Прасковьина улица в Останкине…Если бы Параша Жемчугова была “просто актрисой”, такое вряд ли было бы возможно. Но тут ведь – такая любовь, такая душещипательная история…