Танцует всё

[b]В Москве Василий Сенин носил громкий титул «ученик Петра Фоменко». В этом качестве он выпустил совершенно пленительный спектакль «Фро» с участием своих однокурсников. Рассказ Андрея Платонова о молодой женщине, истомившейся по мужу, который уехал на Дальний Восток строить светлое будущее коммунизма и заплатил за него их общим настоящим, был протанцован почти «дословно». «Фро» был сложен из фокстротов-ретро, танцующих пар неловких людей (мужчины судорожно прижимали к себе и партнерш, и портфели), мучительно и жадно познающих свою телесность. А в центре – щедрая, открытая нараспашку пышнотелая Фрося (Ирина Пегова) – слишком женщина, чтобы постичь беспокойную природу мужчины, гонимого вдаль идеей.[/b]О Сенине – самом молодом из новой волны режиссеров, которые пошли нарасхват в академических театрах, – тут же заговорили и позвали его в Вахтанговский театр. Там он поставил «Сказку» молодого Набокова – семистраничный конспект многих будущих набоковских тем. И опять большая часть спектакля была протанцована. Режиссер нафантазировал в танце судьбу каждой избранницы эротомана-девственника, которому Черт разрешил набрать себе гарем для первой ночи любви, да только не ошибиться со счетом.Потом Василий Сенин предпочел вернуться в родной Петербург и стать свободным художником. В разных городах и странах он ставил и «Ревизора», и «Зимнюю сказку», и «Двенадцатую ночь», и «Анну Каренину», и «Великолепного рогоносца», и весь расхожий набор современных пьес («Валентинов день», «Достоевскийtrip», «Пьемонтский зверь», «Изображая жертву»).Но в Москву – спустя несколько лет – предпочел привезти все ту же «Фро». Правда, теперь спектакль называется «Одинокий фокстрот» (хотя танцы как таковые потеснились и дали место платоновскому тексту). Играют его вчерашние студенты режиссера и педагога Вениамина Фильштинского, олицетворяющего питерскую культуру – глубокую и несуетную. А в короткой истории спектакля уже есть «веха» – мировая премьера в Ницце на VII фестивале русского искусства и кино. Прописан же он в театре «Приют комедиантов».В фокстротах и танго добавилось жесткой иронии и убавилось нежности. Фросе (Софья Горелик) режиссер добавил взрывоопасного темперамента и бесстыдного естества – от невыносимости досужих разговоров, мешающих ей «скучать о муже», эта Фрося может попросту завизжать. И снова в ход пошли чемоданы – суррогат быта, знак неустроенности и вечного движения. Пространство опять наполнилось паровозными гудками и смешными танцами, полными ревности и страсти.Встречу с мужем Федором, которую Фрося «своровала» у недостроенного коммунизма ложной телеграммой о своей скорой смерти, режиссер изобретательно представил в виде страстного поливания водой из тазиков. Взгляд нет-нет да и соскальзывал на сгорбленную фигуру деликатного фросиного отца, который готов был сидеть и ждать за дверью сколь угодно долго, пока длится короткое и жадное дочкино счастье.Для питерской сцены этот спектакль – наверняка приобретение. Но в творческом пути самого Василия Сенина – скорее холостой ход, особенно заметный московским театралам, когда-то видевшим первую «Фро».